И как бы в подтверждение сказанного, за окном поплыли мощные противотанковые завалы и рвы, высокие гранитные надолбы. Вплотную к железнодорожному полотну подходили одетые в железобетон зигзагообразные траншеи. Так выглядели лишь промежуточные позиции предполья. Сама линия Маннергейма с сотнями железобетонных и тысячами деревоземляных сооружений находилась дальше, в глубине Карельского перешейка.
- Да, нелегко нам было все это одолеть, - продолжал капитан-пехотинец. - А тут еще сорокаградусные морозы... Противник сопротивлялся отчаянно. Но все же наша взяла!
На одной из стоянок мы с любопытством осмотрели находившийся поблизости дот - "миллионный", как его называли финны. Это была настоящая подземная крепость. Толщина бетонных стен достигала двух метров. Глубоко под землей таились боевые казематы, помещения для боеприпасов и продовольствия, казармы примерно человек на сто, комнаты для офицеров, кухня, машинное отделение, помещения различного назначения. Подступы к доту прикрывали проволочные заграждения, гранитные надолбы, минные поля и противотанковый ров. О том, что бой здесь был упорным и жарким, говорило многое: "с мясом" выворочена массивная металлическая дверь, вдребезги разбиты броневые купола, на боковых стенках - бреши прямых попаданий. Здорово поработали наши артиллеристы!
И снова наш поезд тащится вперед по только что восстановленному пути. Колеса вагона отсчитывают стыки рельсов. Слушаю рассказы фронтовиков. Молчу. У меня пока боевого опыта совсем мало. Месяца два назад я, досрочно выпущенный из Саратовского пограничного военного училища лейтенант, был назначен командиром пулеметного взвода в отряд особого назначения НКВД, которым командовал комдив П. А. Артемьев. В отряд зачислили и моих товарищей по училищу лейтенантов Тюрякина, Антипина, Тихонина и других. Январской ночью 1940 года воинский эшелон, уходивший из погруженного в темноту Ленинграда, взял курс на север. Фонарь "летучая мышь", подвешенный к потолку теплушки, ритмично раскачивался из стороны в сторону. Исходила жаром дымная "буржуйка". В дощатом вагоне было тихо, но я догадывался, что никто не спит - каждый думает нелегкую думу. Не на маневры едем - в бой.
Я знал: людей в отряд отбирали придирчиво. В моем взводе было семьдесят пять человек. Все рослые, один к одному, все коммунисты и комсомольцы, и все... старше меня по возрасту. Как-то сложатся мои отношения с ними?
Слышу тихий разговор на нижних нарах.
- Вот пойдем мы в бой, - начал один. - А кто нас пот ведет? Мальчишка! Небось в училище экзамены по шпаргалкам сдавал.
- Для боя шпаргалки и конспекты не годятся, - вздохнул другой. - В бою надо мозгами шевелить.
- Вот и я говорю.
- "Мальчишка"... Ну и что? - загорячился третий. - Нынешние командармы тоже когда-то были юнцами. Лишь бы толковый парень был. Помогать ему будем. Если настоящий - поймет, что мы ему добра желаем...
Я очень хотел стать настоящим командиром. Вспомнились напутственные слова курсового командира Виктора Ивановича Кoзела:
- Вы получили хорошую подготовку. Но когда столкнетесь с жизнью, поймете, что знаний у вас совсем мало. Надо учиться изо дня в день - и у старших командиров, и у подчиненных. Критически оценивайте каждый свой шаг. "Семь раз отмерь, один раз отрежь" - это и для вас сказано!..
На рассвете эшелон остановился на станции Лоухи. Здесь сосредоточивался весь отряд, в который входили бойцы, командиры и политработники пограничных войск. Отсюда нам предстояло совершить более чем двухсоткилометровый лыжный переход через Кестеньгу, Соф-порог и Кушеванду до соприкосновения с противником.
На участке, где мы должны были действовать, не было мощных железобетонных огневых точек, подобных тем, что стояли на пути наших войск на Карельском перешейке, но здесь союзником врага была сама местность густые девственные леса, крутые подъемы и спуски, многочисленные речки и озера, скрытые снегом незамерзающие болота. И мороз - ртуть в термометре опустилась на отметку минус сорок и не хотела подыматься. И снег - по пояс. А многие из нас впервые встали на лыжи.
Отряд состоял из трех групп, которыми командовали полковники Забалуев, Клешнин и Никифоров. Во взаимодействии с пограничным отрядом под командованием комбрига В. Н. Долматова мы должны были обеспечить правый фланг 9-й армии, которой командовал В. И. Чуйков (ныне маршал Советского Союза), не допустить просачивания противника в наш тыл.
Получив боевую задачу, мы несколькими колоннами по разным маршрутам двинулись в поход. Шли без дорог, лесом, избегая открытых мест, выслав вперед разведку, боковые и тыльный дозоры; шли так, чтобы в случае внезапного нападения противника взаимно поддерживать друг друга огнем. Вслед за лыжниками пробивались артиллерия и обозы.
Медленно двигался наш отряд. Бездорожье и глубокие снега изматывали бойцов. Для сибиряков и северян переход не представлял трудностей, а уроженцам Кавказа и Украины лыжи доставляли столько хлопот, что некоторые не выдерживали, брали лыжи на плечи и, раскрасневшиеся, потные, брели, утопая в снегу. Выбившись из сил, снова становились на лыжи.
Глядя на своих бойцов, я невольно вспоминал кадры из кинофильма "За Советскую Родину". Известный финский революционер и интернационалист Тойво Антикайнен вот так же, как и мы, пробивался с отрядом лыжников через снега, штурмовал перевал, чтобы проникнуть в тыл шюцкоровцам. Вот так же мучились с лыжами его бойцы. И все же в неравном бою отряд Антикайнена разбил противника. В душе зрела уверенность, что и мы не подкачаем.
Каждую минуту командование использовало для учебы. Главное внимание обращалось на ведение огня из всех видов стрелкового оружия и метание гранат с лыж.
Как-то на привале организовали стрельбы из винтовок, ручных и станковых пулеметов, метание боевых гранат. Для стрельбища использовали заснеженную гладь озера. Я стрелял и метал гранаты первым во взводе. Старался изо всех сил, чтобы не ударить в грязь лицом. Ведь на меня пытливо смотрели подчиненные. Мне казалось, что я слышу за спиной голоса: "Посмотрим, на что ты способен, наш командир!" Я послал в цель все пули и гранаты. Гора с плеч! Не подкачали и бойцы взвода - почти все получили отличные оценки.
Противник вскоре догадался о готовящемся ударе и активизировал разведку. Хорошо зная местность, финны небольшими группами проникали в тыл наших войск. Происходило это, как правило, по ночам. Отъявленные головорезы-шюцкоровцы пытались нападать на штабы и обозы. Отлично владея тактикой борьбы мелкими подразделениями, пограничники выходили победителями из стычек с противником.
И вот позади остались двести трудных километров - мы вышли на линию государственной границы. Каждый горел желанием поскорее встретиться с противником. Вместе с пограничниками местных застав наши разведчики скрытно пробирались в глубь обороны противника, уточняли расположение опорных пунктов, наличие инженерных сооружений в полосе наступления, завязывали перестрелки с мелкими группами, захватывали "языков", уничтожали "кукушек"{2}.
