За последние десятилетия роль военных инженеров значительно возросла. Труд их стал еще более сложным и многообразным. Зачастую, правда, он не слишком заметен, ведь в подавляющем большинстве случаев мы видим лишь его окончательные результаты. А сколько этому предшествовало раздумий, бессонных .июней, сложных расчетов, тревог и волнений у испытательных стендов!
Именно о нах, военых инженерах, их гражданских коллегах, о благородном и самоотверженном труде этих людей на благо Родины и ее Вооруженных Сил, о своих товарищах по службе я и хочу рассказать читателям в этой книге.
Итак, я открываю первую страницу...
Сердце зовет
Сквозь десятилетий я вижу удивительно яркую, чистую, озаренную солнцем осень 1919 года в Казани. Молоденький парнишка быстро шагает по улицам. Остались позади Воскресенская, Проломная, разделяющая город на две части. Порывистый ветер бросает под неги сухие листья, обрывки бумаги, закручивает бурунчиками пыль. Улицы безлюдны. Лишь изредка попадется кто-то навстречу да прогремит колесами по булыжной мостовой одинокая повозка. И снова тишина...
Но это не блаженное безмолвие покоя. Это - настороженная, тревожная тишина. Со сиен домов, облупленных, покосившихся заборов на юношу смотрят вылинявшие от снега и дождей плакаты. "Все на борьбу с Деникиным!" призывает один из них. "Ты записался добровольцем?" - требовательно и властно вопрошает другой. Паренек невольно замедляет шаг и останавливается возле этого плаката). Он на мгновение опускает голову, но тут же смело вскидывает ее. Нет, пока он еще не записался, однако решение уже принято окончательно и бесповоротно. Конечно, хотелось бы продолжить учебу, но с этим, как видно, придется повременить. Какая сейчас учеба? Вокруг бушует жаркое пламя войны, войны жестокой, кровопролитной, изнурительной. Еще совсем недавно колчаковские войска приближались к Волге. Смертельная опасность угрожала Казани и Самаре. Бои развернулись в каких-то восьмидесяти километрах от них. Тогда все силы страны были мобилизованы для оказания помощи Восточному фронту. И вот наконец приходит радостная весть: Колчак отброшен, разбит! Но с юга надвигается новая опасность - теперь это Деникин. Его полки неподалеку от Тулы, а рядом - Москва. Беспокойно и в Петрограде. Словно тяжкие волны накатывают со всех сторон на нашу Отчизну, которая напоминает гордый одинокий остров среди бушующего океана. Схлынет под натиском Красной Армии одна волна, и тут же яростно набегает вторая, третья. И после каждой из них остается исковерканная земля, искалеченные человеческие судьбы, свежие могильные холмики, обильно политые слезами, мертвые поля, заводы, шахты, рудники. Трудное, тревожное время. Разве можно в такие дни оставаться в стороне?
Но что умеет он, что сможет дать армии? Велика ли будет от него польза, если он и винтовку-то в руках еще не держал? А как же другие? Вот только что мимо прошел отряд. Рабочие в потертых куртках, крестьяне в драных зипунах. У некоторых из них на ногах лапти. Есть среди бойцов юнцы, а есть и совсем пожилые люди. Они будут воевать не столько умением, сколько лютой ненавистью к врагу. Они будут драться и побеждать, защищая свою землю, свое будущее... Значит, и его место в общем строю. А может быть... Впрочем, все сомнения оставлены в прошлом. Сегодня в кармане у паренька лежит заявление, в котором он просит принять его добровольцем в Красную Армию. Возможно, не все складно написано на обыкновенном тетрадочном листе бумаги, не все соответствует установленной форме, но он твердо знает, что заявление это - не минутный порыв, не мальчишеская выходка. Оно написано сердцем. Все обдумано, взвешено. Пройдет еще совсем немного времени, и все решится. Удовлетворят его просьбу - он сможет гордо ответить: "Да, я записался добровольцем!" А если вдруг откажут?.. Тогда паренек станет приходить снова и снова, настаивать, добиваться...
Я пристально всматриваюсь в поразительно знакомое лицо юноши. Всматриваюсь - и вдруг узнаю самого себя. Ведь это я шагал в тот ноябрьский день по казанским улицам, останавливался возле расклеенных на заборах плакатов, мысленно разговаривал с самим собой, прислушивался к тревожной тишине. Куда же направлялся я тогда?
Еще летом 1919 года в районе Казани, где я учился в техническом училище, начала формироваться Запасная армия Республики, готовившая для Красной Армии боевые резервы. Здесь рабочие и крестьяне, иногда без отрыва от своей основной работы, обучались основам военного дела. Тут же по мере необходимости формировали для отправки на фронт части и подразделения. Как я узнал позже, за год своего существования Запасная армия дала фронтам более пятнадцати стрелковых и кавалерийских бригад, множество других, более мелких формирований. Всего было подготовлено около 140 тысяч человек. Тогда, разумеется, я этого не знал. Зато я знал другое, самое важное: здесь готовили людей для борьбы с врагами революции. Значит, сюда мне и надо.
В штабе Запасной армии служили несколько моих знакомых студентов. Само собой разумеется, каких-либо ответственных постов они не занимали. Но полезный совет я получил именно от них. Они подсказали мне, что в Казани существует автомобильный отряд, который нуждается в доукомплектовании людьми. По слухам, в скором времени он должен был отправиться на фронт. Именно это и привлекло меня в первую очередь.
Не скрою, с волнением подошел я к трехэтажному зданию в татарской части города. Как встретят меня, что скажут? А если посмеются и прогонят прочь? Тут, гадай не гадай, всякое может случиться.
- Ты чего здесь потерял, хлопчик? - услышал я певучий низкий голос, едва только тяжелая дверь захлопнулась за моей спиной. - Тебе кого надо?
Вот так - "хлопчик"! Встретили, как мальчишку. Сейчас потребуют документы, узнают, сколько лет, и отошлют домой... Как я мечтал, чтобы прозвучало адресованное мне солидное и такое емкое слово "товарищ"! Сбивчиво, запинаясь, объяснил я дежурному цель своего визита. Наверное, слова мои звучали не слишком убедительно, но меня, как ни странно, поняли и даже не очень удивились.
- Доброволец? Воевать за Советскую власть хочешь? Молодец! Иди к командиру. Это на втором этаже.
Командира автомобильного отряда на идете, как на грех, не было. Комиссара вообще еще не назначили. В одной из комнат я наконец разыскал начальника штаба. Как оказалось, он был еще заведующим делопроизводством, завхозом н казначеем - все по совместительству, из-за нехватки людей. Фамилия его была Сцепуржинский. Он внимательно прочитал мое заявление и развел руками.
- Понимаешь, друг, нам специалисты нужны: шоферы, механики, слесари...
Наверное, на лице моем появилось такое отчаяние, что Сцепуржинский смягчился.
