Пробил час икс: я под прицелом камеры, не желающей упустить ни одного важного момента, нажала на кнопку домофона, предварительно, по телефону, указанную Пьером Ришаром, и мы вошли в святая святых.
Дверь нам открыл мужчина, внешне походивший на члена семьи бывшей бразильской модели, и черный кот, который впоследствии испортил своими коготками мою шелковую блузку от бравых итальянских парней Дольче и Габбана, когда я в ожидании конца спортивной тренировки знаменитости пыталась записать с ним на камеру дикторское вступление. Вместе с нами ожидал этого же конца ришаровский пресс-секретарь, который в тот день видел меня впервые и считал необходимым присутствовать при встрече. Всякое, наверное, бывало. Может быть, безумные журналистки пытались поцеловать звезду прямо в губы, предварительно не почистив зубы. Позже пресс-секретарь мне уже доверял, и поэтому я его больше не видела. Наверное, его успокоила моя ослепительная улыбка. В смысле чистоты зубов.
Коротая время, мы с включенной камерой осмотрелись. Гостиная была совмещена с американской открытой кухней, на барной стойке которой виднелась звездная чашка с остатками звездного кофе. Чуть поодаль на столе лежала огромная мозаика из кусочков фарфора – то ли звезда, то ли бывшая бразильская модель «творили» (от слова «творческий человек» в первом случае или от нечего делать во втором). Всюду были видны маленькие Пьеры Ришарики в виде кукол, картин и карикатур. В углу стоял синтезатор и шкаф с дисками. Наверху висели старые афиши с анонсами фильмов, в которых снимался хозяин дома. В отдалении видавший виды кожаный рыжий диван соседствовал с журнальным столиком, окруженным стульями интересной конструкции из кожи, шнуров и дерева. Все это оживлялось множеством растений и деревьев в кадушках.
Наконец одна из дверей отворилась и в зал вошел великий французский актер Пьер Ришар. Как я узнала впоследствии, Ришар родился Львом по гороскопу, что объясняло его широкую улыбку, доброжелательность, безграничное обаяние, то есть желание понравиться и произвести наилучшее впечатление.
Мы присели на рыжий диван и проговорили под камерой о том о сем минут сорок. Я узнала, что Интернет врет, задав Ришару вопрос, основанный на слухах, распространяемых великой паутиной. Я спросила звезду, известную своей уживчивостью с партнерами по фильмам, почему же ему не удалось ужиться с четырьмя женами.
– С чего вы это взяли? – удивился он.
– Нашла в Интернете, – с гордостью продемонстрировала я свою техническую грамотность и подготовленность к интервью. – Там я почерпнула информацию, что у Вас двое детей от четырех бывших браков.
– Бред какой-то. У меня действительно два сына, но жена была всего одна, мне что, теперь с этим Интернетом судиться, что ли? – недоуменно спросил Ришар.
Ответить я не смогла, потому что воображаемый судебный процесс над Интернетом перегрел мой процессор.
Да что я мучаюсь, вот он, наш разговор перед вами:
Elena Lenina: Est-ce que vous etes aides par les psychologues dans votre entourage cinematographique et est-ce que vous avez suivit une therapie psychologique?
Pierre Richard: Non, je suis meme allergique а да finalement, moi ma therapie psychologique c'est faire des films.
Elena Lenina: Est-ce que vous sentez que vous avez besoin de moins etre aime? Parce que vous avez beaucoup de reussites professionnelles.
Pierre Richard: Oui, mais on s'en lasse pas, j'ai une nature assez genereuse a l'egard du public et je m'attend a une generosite egale et comme j'ai un public qui est assez genereux avec moi alors c'est un echange. Et c'est pour cela que je ne me suis pas lasse depuis que je fais ce metier.
Elena Lenina: Mais on dit que l'on cherche l'amour du public quand on a manque d'amour pendant l'enfance.
Ax, да, ведь мы говорили по-французски! Для членов ОБИИЗ – Общества борьбы с изучением иностранных языков, так и быть, переведу... Была бы я ворчливой старой бабкой, то возмутилась бы: «Вам не только тут книжки пиши, вам еще и переводи...» Ну ничего, ворчливой старой бабкой я еще буду, а пока, так и быть, поработаю переводчиком.
Начала я с вежливого вопроса о том, есть ли у звезды психотерапевт. Пьер Ришар не подал виду, что готов меня выставить, не дожидаясь окончания интервью, и с выражением, показывающим, что он психически вполне здоров, ответил категорически:
– В конце концов, у меня даже аллергия на психотерапевтов, моя психотерапия – это съемки в фильмах.
Я, сделав вид, что аллергия – это еще не болезнь, но уже – не здоровье, продолжала в том же мило-агрессивном духе, почерпнутом мной из популярных французских ток-шоу, типа «оральный секс – еще не измена», и поинтересовалась, снижает ли профессиональный успех потребность в любви публики.
– Мне любовь зрителей не надоедает, – заметил Пьер, – я по природе очень щедр с моей публикой и жду от нее той же щедрости, а так как она достаточно щедра, получается неплохой обмен. Поэтому мне все это еще не наскучило с тех пор, как я начал сниматься.
Злой маленький психоаналитик во мне пропищал за меня:
– А говорят, что люди стремятся к публичной любви тогда, когда им не хватало любви в детстве?
– Я не могу ответить на этот вопрос, – ответил тем не менее Пьер, – так тщательно я не изучал себя, да и детство у меня было не очень несчастным, и я очень нежен с моей матерью, моими друзьями и зрителями.
– Если так все прекрасно, то давайте поговорим о грустном, – решила добрая я, – например, смерть близкого человека – это делает старше и мудрее? Учит философскому отношению к жизни?
– Я не уверен. В любом случае смерть близкого человека меня очень трогает и заставляет переосмыслить понятия и в особенности учит наслаждаться этим прекрасным подарком, каковым является жизнь, и может быть, это и есть то философское отношение к жизни, о котором вы говорите.
Меняю вектор, как настоящий разведчик:
– Можно ли добиться успеха без правильного питания?
– Самое трудное в успехе, – вздохнул актер, – это такой стиль жизни, который редко сопровождается здоровым питанием: нас часто приглашают в рестораны, но мы и сами имеем возможность пойти туда, поэтому там и питаемся.
– Вы тяжело перенесли переходный период в подростковом возрасте? – я развернула свой танк в новом военном маневре.
– У меня было особое детство, так как оно прошло в пансионе, а это само по себе достаточно травматично. Я был скорее физически слаб, но решил, что всегда можно себя защитить. У нас в классе были те, кто силен интеллектуально, и те, кто сильнее физически, я не относился ни к тем, ни к другим, но были и такие, кто смешил других, и это оказалось особой формой власти, так как их защищали те, кто был сильнее физически. В пансионе бывают кланы, и будучи слабым, но смешным, я оказался под защитой сильных.
Пьер засмеялся, а я подумала вслух, что остроумие – это наивысшая форма интеллекта.
– Кроме тех случаев, – продолжал улыбаться он, – когда все смеются над тобой, потому что ты – дурак.
