Все это далось нелегко. По точному, жесткому плану работают полярники. Им помогает весь советский народ, для них мобилизована вся советская техника.
Север не сдается без борьбы. Были у нас жертвы; возможно, и еще будут. Борьба предстоит жестокая. Мы готовы к этой борьбе и уверены, что выйдем победителями, как и всегда выходили.
В работе по изучению и освоению Севера решающую роль сыграла авиация. Самолеты помогали ледоколам находить пути среди ледовых нагромождений к далеким полярным островам, на которых основывались зимовки. На месте этих зимовок выросли культурно организованные полярные станции. Коллективы полярников ежедневно передают по радио метеосводки, ведут гидрологические наблюдения, изучают местные природные богатства.
Северный край покрылся сетью воздушных линий. На Севере возникла потребность летать в любую погоду, летать круглый год и круглые сутки.
Советская промышленность дала нам самолеты и моторы, которые с успехом покрывают северные пространства, неся на своих крыльях социалистическую культуру. И нет такого места в Советском Союзе, где не был бы желанным гостем наш советский самолет.
Я не буду перечислять блестящие победы нашей авиации. Их было много. Такие полеты могут быть только у нас. Только в нашей стране строящегося коммунизма возможны такие победы.
Старый страшный и негостеприимный Север отходит в вечность, его место заступает новый, советский, социалистический Север. И недалек тот момент, когда желание нашего великого вождя товарища Сталина видеть «советский Север одной из культурнейших окраин нашей необъятной родины – Советского Союза – воплотится в жизнь.
Летчик М. Бабушкин
12 августа 1936 года
В январе 1937 года, незадолго до вылета из Москвы воздушной экспедиции на Северный полюс, Михаил Сергеевич Бабушкин вместе со своей женой Марией Семеновной приехал в редакцию «Правды». В беседе с журналистами, продолжавшейся около четырех часов, Михаил Сергеевич рассказал о своем детстве, ранней самостоятельной жизни, службе в царской армии, первых полетах…
Сохранилась обширная стенограмма этого рассказа.
Я считаю себя москвичом, так как родился всего лишь в восемнадцати километрах от Москвы, в деревне Бордино, в 1893 году. Потом наша семья жила в Перове и в Лосиноостровской. Учился я в селе Раево.
В детстве я любил возиться с инструментами отца (по профессии он был слесарем). Летом, конечно, с утра до ночи пропадал на речке или в лесу.
После окончания школы началась у меня, как и у многих тысяч подростков, жизнь «в мальчиках». Хозяева обычно нам ничего не платили; считалось, что «парень в ученье».
Я поступил «мальчиком-учеником» в магазин («бакалейку»), открывшийся в дачной местности Лосиноостровской. Целыми днями бегал по дачам, разносил продукты, подметал полы в лавке, помогал приказчикам отпускать товары покупателям, резать и отвешивать хлеб. Так прошел год.
Как-то, разнося покупки дачникам, я познакомился с инженером-железнодорожником. Он устроил меня – опять же «мальчиком» – в телефонно-телеграфные мастерские Северной железной дороги.
Здесь я почувствовал себя куда лучше. Помнится, какую радость я испытал, когда впервые и совершенно самостоятельно исправил поврежденный телефон. Он заговорил! Восемь месяцев я работал на положении ученика – бесплатно. Однажды старший техник сказал мне:
– Ну, Бабушкин, теперь ты будешь подручным мастера. Кладем тебе двенадцать целковых в месяц.
Перспективы не представлялись заманчивыми. Лучший мастер получал в те времена 35 рублей; и это после пятнадцати лет работы…
Я стал по вечерам посещать московские технические курсы, изучал двигатели внутреннего сгорания. С семи часов утра до шести вечера я работал в мастерской, а после гудка мчался в центр города на курсы и занимался еще два-три часа. Только к полночи, смертельно усталый, я добирался до койки.
Как ни трудно доставалось, а двигатель я изучил. В то время был у меня приятель киномеханик. По вечерам я довольно часто заходил к нему в кино и помогал «крутить» картины.
– Почему бы тебе, Миша, самому не поработать в нашем деле? – частенько говорил мне приятель.
Кинотеатры тогда входили в «моду». В Лосиноостровской местная купчиха тоже решила открыть кинематограф. Меня пригласили оборудовать этот театр: установить аппарат, экран, провести освещение в зале и фойе. Я ушел из телефонной мастерской, но работать киномехаником мне так и не пришлось…
Сын лосиноостровской купчихи служил инженером в иностранной фирме, торговавшей, между прочим, двигателями внутреннего сгорания. Он достал для своей мамаши двигатель «Бенц», и мы принялись за его установку. Я был знаком с «Бенцем» только в теории, и мне очень хотелось увидеть, как он будет работать. С удовольствием взялся за это дело. Двигатель пустили. Недели две я занимался от рассвета до ночи: делал электрическую проводку к киноаппарату, запускал двигатель, испытывал его. Инженер, которому, очевидно, понравилась моя настойчивость, вдруг разоткровенничался:
– Знаешь, Бабушкин, моя мамаша наверняка проторит и вылетит в трубу с этим кинотеатром. Чего тебе здесь мариноваться? Переходи работать в нашу фирму: будешь разъезжать и устанавливать бенцовские двигатели.
Новое предложение увлекло меня: можно будет не сидеть на одном месте, а бродяжничать по всей России – «и людей посмотреть и себя показать». Главное, я радовался, что исполняется мое желание: буду сам ставить двигатели внутреннего сгорания, монтировать их.
Инженер отправил меня в Орловскую губернию – поставить двигатель в одном поместье. Сижу я там месяц, другой, пишу своему инженеру, прошу прислать материалы для монтажа, – ответа нет. Я затужил. Наконец вызывают меня в Москву. Оказывается, инженер спился и с фирмой давно никаких дел не имеет. Мои письма больше двух месяцев лежали в конторе нераспечатанными…
Хозяева отправили меня в Донскую область – ремонтировать двигатели. Когда я, закончив ремонт, вернулся в Москву, меня опять послали в орловское поместье. Работу выполнил успешно: двигатель поставил, действовал он исправно.
– Теперь поедешь в Киевскую губернию, – сказал мне в Москве новый инженер фирмы.
Несколько месяцев я путешествовал по Украине – ставил мелкие двигатели на сахарных заводах, молотилках и мельницах Киевщины, Полтавщины и Черниговщины.
Грозное лето 1914 года застало меня в Киеве.
Солдат Гатчинской авиационной школы
Вскоре после объявления войны меня приняли на службу в передвижную артиллерийскую мастерскую, которая обслуживала воинские части фронта. Русская армия наступала с боями. Наш поезд-мастерская шел все дальше на юго-запад.
