Я окончательно скисаю. Никакого времени не хватит.
Как-то изящно комкаю этот вопрос, перевожу стрелки, потом Мушкин еще час бродит по редакции от компьютера к компьютеру, заглядывая в монитор через плечо редактора и поражаясь прогрессу. Где он был раньше?
Уходит.
Потом я думаю: а ведь фамилия отличается от Пушкина одной буквой.
Уверен, что Пушкин все понял бы с полуслова.
А Мушкин никогда не поймет.
Пушкин молоток еще и потому, что сделал смешную, нелепую, в сущности, фамилию благородной, исполненной высокого смысла. Переломил фамилию.
Есть хорошие писательские фамилии, настоящие, от Бога.
Тургенев, Гончаров, Набоков. Тут и писать не надо.
Или Пригов, Горчев, Меклина… Современники типа.
Пелевин. Ну так, на четыре с минусом.
А Пушкин – нет. Не от Бога. Хотя дворянская и т. д.
Наши диалоги с ММ наконец дошли до литературы.
Мы долго держались.
Я предполагал, что наши вкусы различны. Нет, они полярны. Примерно как наше расположение на глобусе.
ММ считает писателя Д. мерилом русской литературы. Я утверждаю, что он пишет расчетливый бред. Расчетливый бред отличается от натурального, как сухое молоко от коровьего. Натуральный бред пишет сейчас в прозе (да и в стихах) Соснора. У него мозги связались вот в такой узелок. Что ж, бывает.
У писателя Д. с мозгами все в порядке. Даже более того. Он просто позволяет тексту писать себя. Типа отключает свои мозги, свое рацио.
Это так же непродуктивно, как полностью управлять текстом, оставив только рациональную составляющую.
У автора и текста должны быть отношения партнерства, каждый должен быть готов к компромиссам. Тексту всегда хочется выкаблучиваться, Автору хочется его приструнить. В этой борьбе все и пишется.
Автору хочется, чтобы его поняли, а Тексту нет. Тексту наплевать. Ему нужно давать свободу, но не полную, иначе он заведет Автора в непонятки. В хороших книгах Автор с Текстом играют обычно вничью.
Завтра ухожу в отпуск.
В воскресенье уезжаем на машине по маршруту Финляндия – Швеция семейством.
Попробую выйти из Швеции в Сеть. Когда-то мне это удавалось с маленького острова в шхерах, где был телефон. Там, кстати, я изваял дизайн «Арт-Тенет-97», опираясь на Тему Лебедева:) и переговариваясь с olchik по аське.
Каких покемонов рисует Горчев!
5 июля
Прекрасных.
Я всю жизнь преклонялся перед людьми, умеющими изобразить в рисунке то, что они нафантазируют.
И совершенно искренне недоумевал, что многие не могут изобразить того же в слове.
Это так просто.
Масса и дети в одном флаконе
1 августа
Перед отъездом в отпуск удалось собрать вместе всех детей, что теперь бывает редко.
На этом снимке, сделанном во дворе моего дома можно увидеть:
Настю Житинскую (род. 1992 г.) – ученицу 3-го класса испанской гимназии в Санкт-Петербурге;
Сашу Житинскую (род. 1982 г.) – студентку 1-го курса Санкт-Петербургской консерватории по классу ф-но;
Сергея Житинского aka serzh (род. 1968) – топ-менеджера «России-онлайн» (только что переехал работать в Москву);
Ольгу Петрову aka olchik (род. 1962) – веб-дизайнера, живет и работает в Дармштадте (Германия).
Я в тот день находился в Дубултах, в писательском Доме творчества со своею молодой женой и пишущей машинкой «Эрика».
Утром мы бегали по пляжу – я от инфаркта, она за компанию, днем я пытался сочинять сценарий по мотивам булгаковских «Роковых яиц» (заказ режиссера Снежкина, у меня все дело происходило в современной перестроечной Москве), а вечером где-нибудь оттягивались.
К 19 августа я сочинил 19 страниц сценария и остановился на демонстрации по Садовому кольцу с ОМОНом, дубинками и тогдашними лозунгами. Не помню, зачем там была нужна демонстрация. Для антуража, видимо.
Ну и утром нам объявили по телевизору.
Первое, что я сделал, – пошел в магазин и купил 8 бутылок портвейна «Агдам». Как выяснилось позже, их как раз хватило на путч, потом я поражался своей прозорливости. Но тогда рассудил, что со свободой слова неизвестно, но портвейн отменят точно. Ну, и неприятно было смотреть «Лебединое озеро» всухомятку.
Пили мы с одним московским поэтом, из неизвестных. С бородой, как у Солженицына. Поэт был патриотического направления, только в путч и можно было с ним пить. Над нами летали вертолеты и сбрасывали какие-то листовки. Содержания не помню.
Через три дня изрядно помятые, но уже трезвые, мы встретились в столовой.
– Как вы были правы! – воскликнул он.
– А в чем дело?
– Ну, помните, в первую ночь, уходя из моего номера, вы сказали: «Они не продержатся и трех дней!»
– Но продержались всё же… – возразил я.
Ничего этого я не помнил.
А на следующий день к огромному памятнику Ленина, что стоял неподалеку у шоссе, приехала машина с мужиками. Мужики резво отпилили пустотелую голову вождя и забрались к нему внутрь. Долго что-то выстукивали, высовывались из Ленина, деловито переговаривались. Потом начали его резать дальше кольцами и увозить.
В тот же день я позвонил в Москву своему другу Андрюше Гаврилову, музыкальному издателю, спросить, как дела. И он сказал мне, что умер Майк.
Мы успели как раз на похороны.
А сценарий я так и не закончил. Не написал больше ни строчки. Снежкин много позже все же поставил фильм по «Роковым яйцам», кажется, без всяких новаций.
Прощание с покемонами
2 октября
dimkin опубликовал эссе под тем же названием.
Оно, к несчастью, оказалось пророческим.
Дело в том, что я еще весной начал сочинять Энциклопедию покемонов – сначала для моей младшей дочери, потом уже по заказу неких инвесторов, которые захотели это опубликовать и заработать. Заодно и заплатить автору. Отрывки я опубликовал в ЖЖ.
Я подговорил dimkin нарисовать к этим текстам оригинальные картинки, чтобы и текст, и картинки были, так сказать, копирайтными, нашего авторства. От японских покемонов там осталась, конечно, внешняя похожесть на оригиналы и их имена, транскрибированные на русский.
Я искренно считал, что это не воровство, все тексты мною выдуманы с ног до головы. Да и рисунков таких в природе не было.
Инвесторы издали первый выпуск Энциклопедии с 26 покемонами и рисунками dimkin. Мы гордо поставили там свои копирайты на текст и рисунки.
И тут оказалось, что мы вроде бы нарушаем авторские права. Во всяком случае, так мне сказали компетентные люди.
Шутки шутками, а вопрос серьезный. Можно попасть на бабки, как говорили в старину.
