Глава 12
Катастрофа японской войны привела к большим социальным потрясениям в Российской империи.
9 января (22-го по старому стилю) 1905 года толпа рабочих под предводительством попа Талона отправилась с лозунгами в Зимний дворец, чтобы лично передать свои жалобы императору. К сожалению, императору посоветовали не появляться перед толпой.
А та, несмотря на предупреждения не приближаться ко Дворцу, продолжала идти, что привело к ужасному результату — войска открыли по рабочим огонь, было очень много жертв.
Всего за несколько мгновений до этого мы видели из окна дворца Ольденбургских марширующих рабочих, еще не подозревающих о том, что их ждет. Этот день вошел в историю, как «Кровавое Воскресенье», зловещая дата.
Осенью того же года я оказалась в Гратце в Австрийском Тироле. Узнав из газет о растущем числе забастовок и нехватке продуктов в России, которые вызывали большое беспокойство властей, я решила, что, возможно, мой долг — вернуться в Петербург и находиться рядом с принцами Ольденбургскими.
Я отправила им об этом телеграмму, на которую получила ответ: «Пережди до конца забастовки». Тогда же я получила письмо от принцессы Анхальт, которой тоже писала о своем желании вернуться в Россию.
«Pauvre Babo! — писала она. — Ты не сможешь сейчас отправиться в Россию ни по земле, ни по морю».
Упоминание моря тут же дало мне идею, несмотря на замечание принцессы, вернуться в Россию на корабле.
Я немедленно отправилась в Баден, чтобы увидеть мать принцессы Анхальт, которая была сестрой принцессы Ольденбургской. Хотела спросить ее совета, должна ли я на самом деле постараться вернуться в Петербург.
Принцесса Баденская сказала мне, что ее сестра не собирается покидать Россию и если я хочу, то могу отправиться домой морем в сопровождении эскорта, вместе с русским министром в Карлсруэ, который совсем скоро отправлялся в путь. Это решило все, и я поехала вместе с ним.
Мы прибыли в Кронштадт в тот момент, когда он обстреливался революционерами. Я, правда, этого не заметила, так как спокойно спала.
Вместо того чтобы попробовать высадить пассажиров в Кронштадте, наш капитан направил судно в Петербург. Там я надеялась, что меня, как обычно, встретит карета и лакей в ливрее.
Карета была на месте. Но, к моему изумлению, вместо ливреи лакей был облачен в простое пальто и шапку. Как мне потом сказали, это было сделано, как мера предосторожности от революционеров.
Я находила все происходящее в стране довольно мрачным. А ежевечерние рапорты, которые доставлялись во дворец Ольденбургских, ясно указывали, что оставаться в России было опасно.
В итоге через две недели после моего прибытия я снова была на корабле, правда, на сей раз в компании принца, принцессы и их секретаря.
Из-за шторма наше плавание затянулось, и запасы еды на борту подходили к концу. Принц тем не менее, казалось, получал удовольствие от качки. И вел себя словно школьник-проказник, в шутку спрашивая у жены, не хочет ли она получить от него в подарок яхту.
Мне удавалось оставаться более-менее в форме благодаря белому вину и сигаретам, которые я никогда до этого не употребляла.
Когда мы прибыли в Сеттин, то обнаружили там принцессу Баденскую, которая очень волновалась за нас. Оказалось, что в газетах написали, будто наш корабль пошел ко дну.
30 октября императорским Манифестом было объявлено о созыве Первой Думы. Это событие широко обсуждалось.
11 мая 1906 года, когда мы только собирались выехать из Гратца в Россию, меня посетило дурное предчувствие. И точно, прибыв 13 мая в Петербург, из газет я узнала о смерти мой племянницы, которая была женой моего нынешнего мужа.
Я прямиком направилась на похороны, где, конечно же, меня никто не ждал, так как о моем прибытии в Петербург было неизвестно.
Наступившее лето Ольденбургские и я, как обычно, провели в Петергофе.
Политическая атмосфера была в то время чрезвычайно оживленна. Русский парламент — Первая Дума — просуществовал всего два месяца и был распущен. После выборов в марте 1907 должна была открыться Вторая Дума.
Я видела императора на обеде у Ольденбургских 6 марта, через день после открытия Второй Думы. Он показался мне меньше всего увлеченным последними политическими событиями. Все вокруг него что-то говорили, а он только слушал. Обсуждалось смещение премьер-министра Горемыкина.
Оказалось, Горемыкин чрезвычайно обижен из-за того, что ему пришлось освободить свое место для Столыпина, бывшего министра внутренних дел.
Став премьер-министром, Столыпин сохранил за собой и портфель министра внутренних дел.
(В 1914 году Иван Горемыкин, с подачи Григория Распутина, вновь занял пост премьер-министра России и оставался на нем вплоть до января 1916 года. После февральской революции был арестован, а затем выслан в Сочи, где вместе со всей семьей был убит во время разбойного нападения на его дачу в декабре 1917 года. — Прим. перевод.)
В 1907 году состоялась моя помолвка с бароном Александром Мейендорфом. Незадолго до этого мой жених взял меня в Елагинский дворец на Каменный остров, чтобы представить премьер-министру Столыпину, который приходился ему двоюродным братом.
(Петр Аркадьевич Столыпин — один из самых знаменитых премьеров царской России. Родился 12 апреля 1862 года в Дрездене. Приходился троюродным братом поэту Михаилу Лермонтову. Был женат на праправнучке генералиссимуса Суворова Ольге Пейдгардт, которая первоначально была невестой его брата Михаила. Последний стрелялся из-за Ольги на дуэли и был смертельно ранен. За несколько мгновений до смерти Михаил благословил Петра на брак со своей невестой.
Автор целого ряда экономических реформ и ставшего афоризмом высказывания: «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!» Пережил 10 покушений, смертельным оказалось 11-е покушение. — Прим. перевод.)
После знакомства Столыпин пригласил меня на прогулку по саду. Комментируя мою приближающуюся свадьбу, он заметил: «Александр из тех мужчин, что камня на камне не оставит, пока не сделает вас счастливой».
3 июня 1907 года наша свадьба состоялась в домашней церкви во дворце Ольденбургских. Принц и принцесса в это время находились за границей, но мой брат и его жена на торжестве присутствовали.
Прием состоялся в Юридической школе, инспектором которой был мой муж.
(Примечание: Он оставил свой пост лектора в университете во время революции 1905 года в знак протеста против непоследовательного поведения некоторых профессоров, которые, решив продолжать лекции, потом забросили их. На одном из митингов, устраиваемых студентами во время забастовки, на которую были приглашены профессора, мой муж выступил с речью, в которой критиковал студентов и осуждал забастовку. Ответом ему было молчание. А когда он проходил на свое место, то услышал, как кто-то из студентов сказал: «Вы предлагаете нам ждать Второго пришествия!»)
