стрелковый, был награжден Почетным революционным Красным знаменем и орденом Красного Знамени.
Так появился в дивизии новый, уже пятый полк. Всего она теперь насчитывала 6276 человек.
За те дни, что Киквидзе находился в Тамбове и дороге, оставшиеся под командованием Медведевского части провели ряд удачных боев и очистили от белоказачьих войск важный участок железной дорога Поворино — Арчеда. Так завершился первый период боевых действий дивизии.
В начале июля Краснов стал готовиться к новому наступлению. Пополнялась и дивизия Киквидзе. В нее влились 3-й стрелковый полк и 1-й революционный Титовско-Донской, сформированный на основе Титовского красногвардейского отряда. Этот отряд целиком состоял из шахтеров слободы Титовки и батраков окрестных сел. Руководил им выборный командир Федор Нырненко, сам шахтер, один из самых храбрых людей, которых пришлось когда-либо встречать Киквидзе. Впоследствии Нырненко командовал 1-й бригадой дивизии и сложил свою горячую, светлую голову под Варшавой.
Пришел однажды к Киквидзе матрос — рослый, плечистый, в мятой бескозырке, бушлате, широченных клешах и с огромным гвардейским палашом на боку. В сочетании с моряцкой формой этот гремящий палаш производил забавное впечатление. Матроса сопровождала молодая красивая женщина, вооруженная с ног до головы: при ней были и карабин, и наган, и казачья шашка, и бутылочная граната.
— Ты — Киквидзе, — не столько вопрошая, сколько утверждая, сказал моряк.
— Я, — отозвался Киквидзе.
— Принимай отряд с Америки, — заявил гость.
— С Америки? — недоверчиво удивился Киквидзе.
— Неужто не слышал? — удивился уже морячок. — Американцы мы…
Через пять минут все прояснилось. Конечно, ни к Северной, ни к Южной Америке матрос и его спутница никакого отношения не имели. Америкой почему-то называлась небольшая беднющая деревенька в нескольких верстах от станции Панфилово. После Октября здесь возник красногвардейский отряд, в который вошли поголовно все жители деревни, включая стариков, женщин и подростков. Командиром отряда был единодушно избран приехавший из Петрограда матрос Доценко, участник штурма Зимнего, заместителем избрали… его жену, за неукротимый нрав и отчаянную храбрость прозванную Василисой — по имени героини Отечественной войны 1812 года старостихи Василисы. «Василиса» Доценко в седле сидела как влитая, метко стреляла, рубила с потягом, словно заправский казак.
В коротеньких своих воспоминаниях С. Медведовский особо отмечал: «Необходимо сказать об одной чуть ли не легендарной личности. Мне история не простила бы, если бы я это пропустил. Это — Доценко, матрос… «Американцы» дрались как львы, в бою принимали участие и женщины и старики. Особенно отличалась жена Доценко, разделявшая с ним боевую жизнь… Белогвардейцы говорили, что Доценко заколдован. Действительно, его не брала ни пуля, ни снаряд. Впоследствии, когда его отряд влился во главе с ним в нашу дивизию, Доценко сделался любимцем всех красноармейцев. В самую тяжелую минуту он появлялся в цепи и выигрывал сражение. Его стихия — бронированный автомобиль. Не прятаться, конечно, в нем, а бросаться в атаку… Доценко был грозой белоказаков всего Хоперского округа. Они без скрежета зубовного не могли слышать его имя.
Ровно через год после появления в наших рядах он погиб».
Доценко стал закадычным другом Киквидзе. Дело в том, что организаторская работа не могла поглотить всю энергию Васо. В нем бурлила горячая, молодая кровь. Не раз он самолично по ночам во главе эскадрона разведчиков, который получил у белых прозвище «эскадрона чертей», уходил в тыл противника, совершал дерзкие, молниеносные налеты на штабы и узлы связи, захватывал «языков». Когда из Тамбова прибыла дивизионная автобронерота, Киквидзе стал совершать такие рейды на броневике вместе с Доценко — постоянным спутником начдива по лихим вылазкам в расположение врага.
…15 июля генерал Краснов повел наступление на станцию Филонове. Белоказаков поддержали банды, действовавшие в тылу красных. Главный удар двух казачьих полков — Вешенского и Краснокутского — принял на себя 1-й Рабоче-Крестьянский полк под командованием самого начдива. Красноармейцы и казаки то и дело сходились врукопашную. Войска настолько смешались, что красная артиллерия не могла открыть огонь из опасения поразить своих. На исходе дня красноармейцы, отразив натиск врага, сами перешли в наступление. Киквидзе на броневике вырвался перед атакующей цепью, занял удобную позицию и открыл пулеметный огонь по противнику. Оба крас-новских полка были разбиты.
Однако до решающего успеха было еще далеко. Противник ввел в бой свежие резервы и повел наступление на Филонове со всех сторон. Дивизия заняла круговую оборону. Казалось, вся земля встала дыбом от непрерывных разрывов снарядов. В строй бойцов встали коноводы, фуражиры, даже полковые музыканты.
В критический момент боя Киквидзе озарила блестящая идея. Он приказал Еремину немедленно связать его с Поддубным — командиром батареи тяжелых орудий, установленных на железнодорожных платформах, а потому способных стрелять только в двух направлениях — куда были направлены стволы пушек.
— Гони свои платформы на паровозный поворотный круг. Понял? — орал в трубку Киквидзе.
Старый артиллерист понял суть остроумного и неожиданного решения начдива. Поставив свои орудия на поворотный круг, он смог открыть прицельный огонь во всех направлениях. Меткой стрельбой (корректировщик занимал очень выгодную позицию на водокачке) артиллеристы быстро поразили батареи противника, пулеметные точки, а затем перенесли огонь на наступающие колонны белоказаков. Понеся огромные потери, враг отступил. На рассвете 16 июля киквидзевцы, приведя себя в порядок, сами перешли в контратаку и взяли станицу Старо-Анненскую.
Успех в этом сражении позволил Василию Киквидзе выполнить одно намерение, которое зрело у него уже две недели. Дело в том, что он, фактически давно не имея ничего общего ни с какими эсерами и полностью разделяя взгляды большевиков по всем вопросам, формально в глазах окружающих продолжал считаться левым эсером. События 6 июля, когда левые эсеры убили германского посла графа Мирба-ха, подняли в Москве вооруженный мятеж, попытались учинить расправу с Советским правительством и В. И. Лениным, глубоко потрясли и возмутили Киквидзе. Вот почему сразу после победного боя за Филонове, в котором дивизия и ее начальник еще раз подтвердили свою беспредельную преданность Советской власти, Киквидзе счел своим долгом послать Председателю Совнаркома В. И. Ленину такую телеграмму:
«Вверенная мне дивизия просила меня передать тов. Ленину следующее: дивизия, как всегда, готова по первому зову Совета Народных Комиссаров твердо, непоколебимо стать на защиту Совнаркома не только от кадетских банд, но и вообще откуда бы ни угрожала ему опасность. Дивизия ясно сознает, что только Совнарком является настоящим выразителем воли трудящегося народа и только он доведет народное дело до конца.
Да здравствует Мировая Социалистическая революция!
Да здравствует Совнарком!
Начдивизии Киквидзе
Между тем большевистская партия, В. И. Ленин предприняли энергичные меры для крутого поворота в борьбе с белоказаками. 19 июля был создан Военный
