(Г. Соломон. «Среди красных вождей. Лично пережитое и виденное на советской службе». Париж, 1930)
Из справки Центрального архива ФСБ РФ
По постановлению Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией при Петроградском Совете рабочих и красноармейских депутатов в сентябре 1918 года за совершение убийства 30 августа 1918 года председателя Петроградской Чрезвычайной комиссии Урицкого М. С, был расстрелян Каннегисер Леонид Иоакимович, 23-х лет, из дворян, еврей, проживал в Петрограде по Саперному пер., д. 10, кв. 5. Бывший юнкер Михайловского артиллерийского училища, студент 4 курса Политехнического института. Арестован 30 августа 1918 года.
Виновность его в совершении убийства М. С. Урицкого подтверждается материалами уголовного дела, в частности признанием самого обвиняемого и показаниями свидетелей — очевидцев преступления и участников задержания обвиняемого.
Описывая обстоятельства убийства Урицкого, Каннегисер Л. И, на первом же допросе показал:
«К Комиссариату внутренних дел я подъехал в 10.30 утра. Оставив велосипед снаружи, я вошел в подъезд и, присев на стул, стал дожидаться приезда Урицкого. Около 11 часов утра подъехал на автомобиле Урицкий. Пропустив его мимо себя, я поднялся со стула и произвел в него один выстрел, целясь в голову из револьвера системы Кольт. Урицкий упал, а я выскочил на улицу, сел на велосипед и бросился через площадь…» (лл. 45 — 46, т. 1).
Далее Каннегисер заявил, что он убил М. С. Урицкого не по постановлению партии или какой-либо организации, а по собственному побуждению, желая отомстить за аресты офицеров и за расстрел своего друга Перельцвейга, с которым он был знаком около 10 лет (лл. 48 — 49, т. 1).
Детали и обстоятельства совершения преступления, задержания убийцы, как и то, что убийство было совершено именно Каннегисером Л. И., подтверждаются показаниями свидетелей. В материалах дела нет доказательств того, что убийство Урицкого было подготовлено какойлибо контрреволюционной организацией. Другие обвиняемые по делу не проходили.
По заключению Генеральной прокуратуры РФ от 20.11.92, в соответствии со ст. 4-а Закона «О реабилитации жертв политических репрессий», Каннегисер Леонид Иоакимович не реабилитирован.
(Центральный архив ФСБ РФ, 25.06.1997г.)
Приложение N 4: ИЗ ОТКРЫТЫХ ИСТОЧНИКОВ
Возмездие
Троцкий с армией в это время (30 августа 1918 года. — Н. З.) у Казани, сражаясь с наступавшими чехами. Узнав о покушении на Ленина, он бросает фронт и мчится в Москву. Троцкий чувствует себя наследником.
Коба продолжает сидеть в Царицыне. Да и что ему делать в Москве без Ленина? Ведь он существовал в руководстве только при его поддержке.
В те дни бывший юнкер студент Л. Каннегисер убил в Петрограде приятеля Троцкого — председателя Петроградской ЧК Урицкого. Каннегисер объяснил: убил за расстрелы офицеров и гибель своего друга.
Троцкий произносит пламенную речь о возмездии. 2 сентября после бурного обсуждения в ЦК большевики объявляют красный террор.
Коба узнает об этом в Царицыне. (Из книги Эдварда Радзинского «Сталин». М., 1997) Он был приятелем Троцкого.
После Брестского мира вылетел из ЦК в кандидаты также: М. С. Урицкий. Его соплеменник Каннегисер, застреливший его 30 августа 1918 года, оказал ему, по сути дела, большую услугу. Урицкий в прошлом был меньшевиком, старым другом Троцкого, примкнул вместе с ним к большевикам в числе прочих «межрайонцев» лишь в 1917 году. Дзержинский, деливший с Урицким тоску якутской ссылки, поставил его во главе Петроградской ЧК, но для этого учреждения он оказался слишком «либерален». Словом, не сносить бы Урицкому головы в грядущих передрягах, а так он попал в категорию мучеников, и это стоило названий тысячам улиц и площадей в русских городах.
(Из книги А. М. Иванова «Логика кошмара». М., 1993)
Из личного дела С. П. Урицкого (Урицкий Семен Петрович — племянник М. С. Урицкого)
Родился в 1895 году. Воспитывался в семье В. Воровского. Член РСДРП с 1912 года. Участник первой мировой и гражданской войн, организатор и командир Красной гвардии в Одессе, командир и комиссар кавалерийских частей 3-й армии, начальник штаба дивизии, командир кавбригады 2-й Конной армии. В 1920 году начальник оперативного отдела Разведупра Полевого штаба РВС, учился в Военной академии РККА. Участник подавления Кронштадтского мятежа.
После окончания Военной академии РККА направлен в Чехословакию, а затем в Германию, где находился на нелегальной работе. Помощник начальника, затем начальник Московской интернациональной пехотной школы (1924-1927), затем на командных должностях в РККА. В 1931-1932 годах начальник штаба Ленинградского военного округа, заместитель начальника Управления механизации и моторизации РККА, заместитель начальника Автобронетехнического управления РККА.
С апреля 1935 по июнь 1937 года начальник Четвертого управления Генштаба РККА. С июня 1937 года командующий войсками Московского военного округа. Награжден двумя орденами Красного Знамени.
Репрессирован. Реабилитирован посмертно.
История семьи Каннегисеров, записанная Натальей Соколовой со слов ее матери Н. Г. Блюменфельд
Каннегисер-старший был директором Николаевского судостроительного завода, но лето семья всегда проводила на одесской даче. И вообще его дети подолгу жили в Одессе, даже после того, как отец был переведен в Петербург, получив там какой-то крупный пост. Дети — это старшая дочь, которая претенциозно называла себя Лулу, и два сына — Сережа и Лева (вообще-то его звали Леонидом, но в семье и среди друзей почему-то принято было другое имя). Лулу — необыкновенно светская, разбитная и ловкая в разговоре девушка. Сережа — тоже полный, величественный, учился на юридическом. Лева — высокий, элегантный, черноволосый, нос с горбинкой, писал стихи, интересовался литературой. Все трое — необыкновенно культурные, начитанные, эстеты, изломанные, с кривляниями и вывертами, с какой-то червоточиной. Лева любил эпатировать добропорядочных буржуа, ошарашивать презрением к их морали, не скрывал, например, что он — гомосексуалист. Сережа важничал, смотрел на всех сверху вниз, умел осадить человека. Их отец был большой барин. Величественный, холеный, ничего еврейского, только европейское…
… Я бывала наездами в Петербурге. Помню первый визит к Каннегисерам. У них был собственный двухэтажный дом в стиле псевдобарокко в переулке где-то около Таврического. Швейцар спросил, к кому я иду. После моего ответа он вызвал лакея. И тот спросил меня, о ком доложить. В Одессе они были скромнее, их петербургский стиль меня поразил. Одесские семьи, даже очень богатые, держали кухарок, горничных, но мужской прислуги ни у кого не было, о гостях не докладывали…
