И теперь, когда две недели остались позади, все шло в легком и веселом темпе. Меньшов постоянно что-то придумывал, делал смешные подсказки, смеялся, чем-то увлекался. К Люсиной игре у него претензий и вовсе не было. Ему нравилось почти все!
Как раз, по прошествии нескольких лет, Людмила Марковна ехала в поезде на гастроли. Утром, как это обычно бывает, у туалета выстроилась целая очередь. В этой очереди была и Люся. Ожидая свой черед, она заметила обращенное на нее улыбающееся лицо. Отвертеться невозможно! Он подошел к Гурченко чуть ближе:
— Людмила Марковна, а я Вас жду!
— Я это уже поняла!
— Значит, так! Позвольте доложить! Капитан дальнего плавания. У меня есть один недостаток. Ну, сами понимаете, когда по полгода не вижу суши, могу запить. Но коллеги меня уважают. Они ждут столько, сколько придется, а потом включают мне «Любовь и голуби». Людочка, милая, товарищ дорогой, я все сделаю, хотите шампанского, коньяка, конфет? Только скажите, как вы умеете это ваше «Людк! А Людк?».
— Так вы уже и так все знаете! Наизусть читаете! — ответила Гурченко.
— Ну, то кино, а это живая Гурченко! Спасибо, Богу! Какая удача! Хотите цветов, Людочка? Ну что вам стоит осчастливить моряка? Я этого ведь никогда не забуду!
Вот они, издержки профессии! Раннее утро, очередь в туалет, утреннее лицо, отсутствие макияжа. И нельзя побыть обычным человеком, нельзя показать своих слабостей. И в одну секунду нужно снова вжиться в роль, мгновенно перевоплотившись. И не забыть об артистичности, эмоциональности, громкости, яркости и веселости.
Во время их диалога толпа наблюдающих за разговором артистки и моряка превысила толпу, спешащую в туалет.
— Девочки! Уберите свою мать! Ах ты, зараза… Людк! А Людк! Де-ре-вня! — вновь и с удовольствием сыграла Людмила Марковна.
Раздались оглушительные аплодисменты, а на глазах капитана появились слезы.
Случалось, за кулисы к актрисе нередко пробирались поклонники. Увидев любимую артистку, они говорили: «Мы так вас любим! И наши дети, наши внуки тоже! Мы вас полюбили с тех пор, как еще подростками увидели «Карнавальную ночь», у вас еще красивое платьице было и муфточка белого цвета. Помните?». И как она должна была реагировать? Когда рядом стоит и все слышит молодой муж? И Гурченко, хоть умри, но должна оставаться молодой, красивой, жизнерадостной и, непременно, с тонкой талией.
Людмила Марковна не захотела уворачиваться, увиливать, прятаться от капитана. Почему? Да потому что он, делая любимой актрисе предложение, даже не обратил внимания на ее утреннюю одежду, на еще не накрашенное лицо, полотенце и зубную щетку в руках. Гурченко выглядела так же, как и все другие проснувшиеся в поезде, но капитан смотрел на нее, как на Богиню. Он понимал и предвкушал, что сейчас дождется того, о чем не смел даже мечтать! Он ведь так надеялся получить эту счастливую минуту! И не прогадал!
Для Люси такой зритель — самый любимый. Он никогда не посмотрит ни на платье, ни на прическу, ни на грим, ни на шляпку. Он ценит и оценивает актрису, ее умение что-то делать, прежде всего, а не внешность и прочий антураж.
А история с капитаном тем днем не закончилась. Однажды, у Людмилы Марковны был очередной концерт. Атмосфера в зале была необычайно теплой и праздничной. И тут в первом ряду Гурченко увидела капитана, рядом с которым находилась супруга. Люся его вспомнила и сразу же поведала залу историю раннего утра в поезде. Зал воспринял рассказ громкими овациями. Пора было представить давнего друга — Люся пригласила капитана на сцену. Зал зааплодировал еще громче. И откуда ни возьмись — на сцену взобрались матросы с ящиками шампанского, коньяка, конфетами, цветами. Все, ровно так, как и обещал когда-то за заветные слова. Эх, чертяка, не выполнил все-таки обещание! Отблагодарил любимицу! Людмила Марковна не знала, как передвигаться по сцене — ящиками было заставлено все! А впереди еще больше, чем половина концерта! В итоге, она ничего не стала переставлять. Перепрыгивала! Зал был в восторге. Это был успех! Но героем вечера была не только она, удалось раздать свои автографы и капитану! Вот такая она, Людк!
Перестройка не только всколыхнула привычную общественную жизнь и сознание людей, она навсегда изменила жизнь страны, проникнув во все ее сферы, включая искусство. Гурченко привыкла, что после белой полосы обязательно придет время платить по счетам и наоборот, как бы ни было тяжело, она свято верила в то, что в жизни непременно наступит пора цветения и счастья. Так часто говорил папа, так часто думала она об этом сама. После плодотворных семидесятых и восьмидесятых, пришло время перемен. Закаленная жизненными сюрпризами, порой не самыми приятными, Люся спокойно приняла ситуацию: «Что ж, отправлюсь на полочку! На новую перестроечную полочку. Посмотрим, как там?».
В 1986 году состоялось первое постперестроечное интервью. Первым оно было не только для Люси, а для всей страны. Интервьюером был эстонский журналист Урмас Отт. Ему первому принадлежала идея открыть в стране эфир, где обсуждались и задавались бы прямые, откровенные и острые вопросы.
Но, до того как Людмила Марковна официально познакомилась с журналистом на таллиннском телевидении, ей пришлось с ним столкнуться немногим ранее в московском «Останкино» еще в 1982 году. Именно тогда, в тот момент Люся опаздывала на съемки программы «Любимые песни». Она спешила в студию и была без макияжа с бигуди в волосах. Вдруг кто-то ее окликнул. Это был молодой и высокий блондин.
— Подождите! Ответьте на несколько вопросов! — выкрикнул он.
Сейчас подобный тон считается нормой, но тогда… Тогда это было, как минимум, непривычно. Его вопросы были самыми банальными и примитивными. Казалось, это неполноценное интервью состоялось лишь для галочки. Якобы, с этой актрисой разговаривали.
— Послушайте, уважаемый… Что за вопросы? Вам обо мне ничего неизвестно! Да, впрочем, и мне неинтересно с вами разговаривать! — сказала Людмила Марковна и ушла.
Спустя четыре года позвонили из Таллинна и просили уделить время для небольшого часового интервью. Гурченко пообещала, что непременно подумает об этом. Тут же об этом разговоре она забыла, так как голову занимали постоянные гастроли, съемки, перелеты, города, гостиницы. Эстонские журналисты не унимались: они успели поговорить и со всеми членами семьи Людмилы Марковны.
— Люся, тебе непременно нужно поговорить с этими милыми журналистами. Они так хорошо говорили о тебе. Они так тебя любят! Уважь людей! — советовала мама.
Ее «Уважь людей» сделало свое дело. Ведь так говорил папа, это была его фраза, только в мамином исполнении. Вскоре Люся начала переговоры. Больше всего ее интересовало, почему эти «часовые интервью» хотят начать именно с нее?
