То, как, проясняя и стимулируя, Армения заряжает своих на своей земле, Быков пропускает, наверное, потому, что это как бы само собой разумеется. А когда на расстоянии? На расстоянии – тоже.
Очень трудно, к примеру, поверить, что юмор Гарика Мартиросяна из «Минуты славы», россыпи шуток с доброжелательной тактичностью, помноженные на чувство собственного достоинства, заряжаются сами по себе, без энергетической подпитки из Армении.
Или вот еще. Недавно в Москву из Нью-Йорка приезжал галерист Лари Гогосян. Мировая знаменитость, он в Барвихе, впервые в России, представил свою экспозицию. Все ахали, охали, любопытствовали: что, как, почему? Спросили, как относится к России. Галерист ответил, что относится хорошо, хотя в Россию прибыл в первый раз. Попутно объяснил, почему хорошо. Потому, оказалось, хорошо, что его родители родом из Еревана, где он, кстати, тоже не был. Но все равно: раз я армянин, как же мне Россию не любить? Вот что из сказанного выходит. Плюс безусловная эффективность притяжения Армении с соответствующими результатами на выходе.
А еще? А еще дочитал «Медея и ее дети» Людмилы Улицкой, одного из самых лучших авторов сегодняшней России. Главной сюжетной линией по роману проходит крепкая армянская семья: добрые сердцем, ясные умом, всегда готовые оказать поддержку и участие окружающим их людям.
Хотите еще? Пожалуйста. Ольга Цыбульская из «Русского репортера». Расписав Армению как очень даже привлекательную среду обитания, посещает крепость Эребуни. Здесь со смотровой площадки полюбовалась главными горами Армении, а также панорамой города, которая отсюда ничем не потрясает и даже наоборот: серые стены, серые крыши… Когда об этом говорит гость (а желание уличать в высокомерии всегда с нами), то зачем тянуть? Но – стоп! Далее пояснение, из которого следует, что смотреть на Ереван нужно не сверху, а изнутри.
«И что? – поморщится глобально мыслящий армяновед. – Здесь – артист, там – журналист, потом – галерист… Ну и что?…»
А ничего. Просто приходит на память история самолетостроения. Вот придумали братья Райт на заре века что-то наподобие летающей телеги. И с тех пор, день за днем, из года в год, весь минувший век и уже нынешний отвоевывались килограммы веса, доли процента в надежности, километры скорости, и так по крохам, по мелочовке, по, казалось бы, ерунде. Пока не получились красавцы «Боинг» и «Аэробус»…
Точно так же: одно доброе слово о нас, потом другое, затем сотое, стотысячное… Признаваемые всеми армяне: один в Москве, сто в Париже, триста в Стокгольме, и так по всему миру Приглашаемые в гости неармяне – без ограничений. Пока получим то, чего сами себе желаем.
...
Утренняя зарядка на людях, даже если ею занимаются лица нетитульной национальности, не вызывает у коренного населения ни протеста, ни даже настороженности – проверено на себе во многих городах и при выполнении физических упражнений различной степени сложности. То же и в Москве.
Отбегав и отпрыгав свои сорок минут, возвращаешься домой не то чтобы хорошо, а до самых мелких мелочей знакомой дорогой. Когда ходишь по ней каждый день и из года в год, то и сам выглядишь частью утреннего пейзажа. Не всей, конечно, Москвы, а лишь того сегмента зданий, который вбит в квадрат, образуемый четырьмя близлежащими улицами. О них чуть позже, а пока милости просим во двор, чтобы было с чего начинать.
Как многие московские дворы и дворики, он тоже проходной, однако всегда опрятный и ухоженный, что опять же характерно для подавляющего большинства подобных территорий.
Площадку, прилегающую к нашему многоподъезднику, обихаживают дворники-таджики, раз или два в году отбывающие на родину, и тогда из Брянщины на смену им приезжает Андрей со своей женой Александрой. Они милые и общительные люди, но настаивать на том, что медалью «За трудовое отличие» их обошли по недосмотру, я бы все-таки не стал. Ту же работу, с которой немногословные таджики управляются за два часа, супружеская чета с Брянщины растягивает на все три, но с сильно уступающей среднеазиатским конкурентам эффективностью. Зато, приводя в порядок вверенный ему участок, Андрей любит поразмышлять о текущем политическом моменте в осетино-грузинском конфликте, несовершенстве трудового законодательства Москвы и повальном взяточничестве в своем славном партизанскими лесами крае.
Где-то к семи утра вблизи площадки начинается первый выгул собак, не всегда на поводке, но это, видимо, тот самый случай, когда тебя каждая собака знает и, соответственно, наоборот. Выгуливают разномастную живность большей частью пожилые неработающие соседи, с которыми обмениваешься вежливыми приветствиями и непременным обсуждением странностей московской погоды.
Ровно в одно и то же время игровую площадку пересекает хороший мальчик Женя. Женя учится в третьем классе, родители научили его здороваться со старшими, приветливо улыбаться и не делать секрета из своих школьных оценок.
Одновременно с Женей и спустя какое-то время после него появляются те, кому пора на работу. Машин во дворе много, даже слишком много, но въезжать в утренние пробки – себе дороже. Вот и стоят они, бесполезные, забивая собой проходы, но, не смея влезть на газон даже на полколеса. А стоит расслабиться, как от правления ЖСК тотчас сердечный, пламенный привет: «Уважаемые жильцы-автовладельцы! На газоне случайно рассыпаны мелкие гвоздики. Пожалуйста, будьте осторожны!». Через день-два на том же стенде для объявлений появился ответ анонимного злоумышленника: «Прямой шантаж! Нас этим не возьмешь!». На том, однако, все и закончилось.
Небольшой отрезок большого пути, совершаемого по окончании физзарядки, пролегает по улице Панферова – автора на редкость бездарного, но отмеченного вниманием Сталина романа «Бруски», о котором ни один уважающий себя нефилолог не слышал, и, как говорится, слава богу. Выходить со двора на улицу следует предельно осторожно: тротуар давно и, кажется, навсегда приспособленный под автостоянку, выполняет по утрам еще и функцию дополнительной мостовой, и все бы ничего, если двигаться навстречу идущим на тебя автомобилям. Но мне, как назло, надо идти по ходу их движения, а когда за спиной крадется громада непреклонного «Хаммера» (и в сторону не отскочишь, а отступать некуда – позади Москва), то разумнее всего свернуть отдышаться в работающем круглые сутки магазине-«стекляшке». Здесь милые девушки привычно протянут пакетик творога, а затем продолжат отоваривать паленой водкой ранних выпивох.
Теперь, выйдя за дверь «стекляшки», пройдем мимо «Салона красоты», а по существу обыкновенной, если бы не одна странность, парикмахерской. Ее на редкость дружный и сплоченный коллектив состоит из нескольких во всех отношениях интересных женщин и еще стилиста Феди с серьгой в ухе и драных по теперешней моде джинсах. Федор – безусловный супер в своем деле, с хорошим художественным, а также музыкальным вкусом, о чем говорит, а точнее, поет его неразлучный плеер. На стрижку к Феде надо записываться, являться не позднее назначенного часа и не повторяться, если хоть раз объяснил, чего тебе от него требуется.
