Часто произносят слово «звезда» или ВИП. И ругаются. Всё это, естественно, на бегу. В переводе выглядит так:
— Звезда будет позже.
— Ваша звезда здесь?
— Их звезда подъехала.
— ВИПы нас подводят.
— Наша звезда в пробке.
— Полчаса назад эта звезда, очень плохая звезда, только выехала из дома. Представляешь, какая она дурная звезда?!
Видимо, по одному известному человеку закреплено за несколькими девушками.
А один раз редакторши, слившись в огромную толпу у больших лифтов и заревев «Побежали!», понеслись лавиной в нашу сторону по этому узкому — три метра в ширину — коридору. Перед глазами у меня возникла сцена с бычками из мультфильма «Маугли» — ну, в предыдущем с гибелью Шерхана эпизоде, ну, там где они в ущёлье сталкиваются — я очень испугался и юркнул в открытую дверь гримёрной.
Суть этой беготни так и осталась для меня тайной. Возможно, дамы считали, что работа не может быть без бега, криков и мата. Если ты это делаешь, значит, хорошо работаешь и не зря получаешь свою зарплату.
Пошёл встречать наших участников-подростков к центральному подъезду.
Перед постом милиции у входа толпится часть приглашённых участников, которыми занимались коллеги, исступленно работающие сейчас на втором этаже. В основном — люди немедийные, редакторы их называли «эксперты» и морщились.
— Ваши? — спрашивает у меня сержант.
— Нет. Да.
— Тааак!
— Да, да, наши.
— А почему не встречаете? Я их претензии должен слушать?! Мне за это не платят…
Перед рамкой металлодетектора вижу профессора Зураба Кекелидзе, замдиректора Научного центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского. Знаменитый врач-психиатр робко объясняет сотруднику милиции — мол, забыл дома паспорт; мол, предупреждал редакторов по телефону по пути в Останкино; мол, его должны были встретить. А сотрудник милиции не сдаётся — только надменно отмахивается междометиями и вялой работой мышц лица.
Беру рядового за локоть:
— Это известный учёный и врач, доктор наук и профессор. Он к нам на ток-шоу приехал. И в списках его имя есть.
Удаётся уговорить «силовика». Перед этим выслушав от него пару десятков слов, из которых две трети — нецензурные. В переводе на литературный — претензии обоснованы.
— Что это за бардак у вас?! Вы что себе позволяете?! Встречайте своих гостей, как положено. Куда все это разбежались?! Учитесь работать!
У меня снова перед глазами мелькают грохочущее стадо каблуков. Тоже ругаюсь…
Наши «подростки» почти все в сборе. За час до записи Вика Саваровская просит заменить её — надо из комнаты для гостей проводить ребят в гримёрку.
В комнатке всего три девушки, еле успевают.
Минут через десять врывается редактор-амазонка, воплощение Зевса в юбке. Сразу приступает к боевым действиям.
— Это что такое, а? — заорала она. — У меня ВИПы без грима, бл. ть! А вы здесь со своими алкашами малолетними лезете, бл. ть.
Мне исключительно везёт на такие ситуации. Притягиваю я их, наверное.
Происходит неинтеллигентный диалог, но на «Вы».
— Девушка, не кричите. Не надо при детях.
— Не указывайте мне! Убирайте этих отсюда.
— Дети всё слышат, — почти шёпотом говорю ей, одновременно выдавливая даму в коридор. — Зачем Вы про них так, а?
— Молодой человек! — завизжала она голосом женщины, которую однажды резали без наркоза, и она не может про это забыть. — Если ещё раз сделаете мне замечание, то я… то я… я не знаю, что с Вами сделаю!
Мне становится интересно. И в этот момент вдалеке, в конце коридора появляется Она, Наталья Никонова — в сопровождении многочисленной свиты.
— А я Вам говорю, девушка, не кричите. Они — дети. Они важнее ваших «звёзд».
— Чтоооо! Уйдите отсюда! И забирайте этих пьяниц ваших мелких! Или я сейчас Вас… убью!
— А я вам еще раз говорю — не кричите, здесь дети.
Редактор-Зевс снова визжит, хватается за голову и бежит, не умолкая, в направлении Никоновой.
Может, у неё проблемы? Может, человек она хороший? Просто, вот ей сейчас надо выполнить указание руководства. Может, они все неплохие люди. Но такие тут были правила и нравы…
Вот «звёзды», ВИПы для них важнее. А я думал — дети главные участники программы «Общее дело». При всём моём уважении к Дарье Донцовой, величайшей русской писательнице — и не только XX–XXI веков — Фёдору Достоевскому, Николаю Гоголю и Уолту Уитмену в одном лице, но дети важнее. Важнее, даже её великого творения романа «Белый конь на принце», и даже детектива «Лебединое озеро Ихтиандра» — этого венца русской прозы. Я не отрицаю, она, Донцова, близка к народу — ведь количество её произведений в каждом вагоне подмосковной электрички в утренний час-пик превышает число пассажиров, оплативших проезд в этом вагоне. А сколько женщин, особенно в провинции, черпают из её величайших творений философию социо-культурологического ориентирования! А тысячи тонн семечек, проданных в бумажных кулёчках из страниц её книг — каждый листик живёт своей жизнью, собирая энергию, теплоту человеческих рук. А сколько её «ироничных детективов» ждёт своей минуты славы в деревенских туалетах, а? Нет, признаю, Дарья Донцова — самый народный писатель. А Павел Астахов?.. Это же Дарья Донцова российской юриспруденции. Он хотя и спит, и ест, и отдыхает полноценно, и зарабатывает отлично, но иногда думает о маленьких россиянах. С трудом — но находит же! — время для таких занятий в сжатом графике — а ведь ему и программы на телевидении свои вести надо, и на ток-шоу всякие сходить, и книжки писать, и в судах деньги делать, и интервью раздавать, и на всех значимых тусовках появиться необходимо. Раз в год он задумывается даже о бедных малышах из Сомали, но ему неприятно в этом признаваться — ведь на этот счёт Павлу Алексеевичу инструкций из Кремля не поступало.
Они — великие люди. Я их современник, я дышал с ними одним воздухом, но… Их важно ввели в гримёрку — на место выгнанных подростков — они же должны отлично выглядеть перед камерами. И что?! То есть, да, я мог, воспользовавшись толкотнёй стащить использованный носовой платок Астахова, выклянчить ватный тампон, которым счищали макияж с шеи Донцовой, но… Но, блин, дети важнее…
Прямо на окончание того неинтеллигентного диалога попадает пробегавшая мимо Инна Панкова.
— Что случилось, Эльхан? — делает она круглые глаза. — Что ты ей сделал?
— Кто эта… ммм… мадам, а? — спрашиваю.
Говорит, перспективная большая шишка по имени Полина Циторинская.
Потом, кстати, эту амазонку назначили шеф-редактором и руководителем «нашей» программы «Участок».
