Вскоре люфтваффе стали прямыми конкурентами армии в соперничестве за ресурсы. В период между 1933 и 1939 годами около 40 % всего военного бюджета было направлено на повышение мощи военно-воздушных сил94. Геринг распоряжался великолепным зданием министерства, расположенным на Лейпцигерштрассе в Берлине, где 4500 кабинетов и офисов служили памятником новому военному порядку. 1 апреля 1935 года Гитлер официально объявил о восстановлении германских вооруженных сил, несмотря на ограничения, наложенные Версальским мирным договором. Были также официально воссозданы германские военно-воздушные силы с Герингом в качестве главнокомандующего. В октябре 1936 года он был назначен руководителем второго четырехлетнего плана, который напрямую бросал вызов монополии военного министра в вопросах организации перевооружения. Бескомпромиссные юридические баталии, последовавшие в 1937 году по поводу того, кто имеет право заниматься подготовкой Германии к войне, были не просто результатом просто бюрократического соперничества, а представляли собой политический конфликт между амбициями армейского командования и желанием партийных политиков иметь решающее слово в формировании германской военной политики и стратегии.
Мнения армии также разделились в вопросе о ее функции в рамках государства. Многие старшие офицеры отдавали предпочтение технократическому пути, который подразумевал создание эффективных вооруженных сил, с учетом того, что вопросы военной политики останутся прерогативой политиков. Другие, в том числе и начальник Генерального штаба сухопутных войск Людвиг Бек, выступали за сохранение и расширение того, что они считали особым положением германской армии в общенациональной политике. Немногие традиционалисты с энтузиазмом относились к национал-социалистическому движению, хотя их взгляды были глубоко националистическими. Они имели возможность предотвратить чрезмерное вторжение партии и партийных символов в вооруженные силы (за исключением свастики на хвостовой части немецких военных самолетов и нескольких партийных значков, которые можно было носить на военной форме), однако во все увеличивающихся армейских рядах было много новобранцев, которые безоговорочно разделяли национал-социалистические ценности. В 1935 году фон Бломберг издал указание солдатам не покупать продукты в магазинах, принадлежащих евреям, а в апреле 1936 года порекомендовал солдатам жениться только на «арийских» женщинах95. В январе 1936 года генерал Фридрих Дольман, командующий военным округом Тюрингия, издал набор инструкций для своих войск, которые предписывали ставить портреты Гитлера в столовых, а портреты кайзера отправить на склад. Офицерам было предписано путем «образования и по примеру» стать «положительно национал-социалистами»96.
Постепенная инфильтрация национал-социалистических ценностей и их адептов в вооруженные силы едва ли вызывала удивление. Германская армия в 1920-х годах была очень немногочисленной, и служба в ней была длительной. В 1933 году в кадровой армии было всего 4000 офицеров. Политические полувоенные организации были куда более многочисленными, а к 1934 году СА стали самой крупной организацией такого рода. Когда в 1933 году численность армии стала расти, было неизбежно, что многие новобранцы вступали в ее ряды после того, как прошли обучение в том или другом радикальном националистическом молодежном движении догитлеровского периода. Восстановление призыва в армию 14 марта 1935 года привело к волне молодых рекрутов, за спиной которых был опыт членства в Гитлерюгенде, трудовой службе или СА. Это вызвало дополнительные трения между старыми профессиональными военнослужащими и молодыми горячими национал-социалистами, которые были не готовы проявлять лояльность к старомодным ценностям, присущую их вышестоящим командирам97. Армия стала отражением более широкого общества, так, как это было и в Советском Союзе, а из всех элементов общества представители молодого поколения оказались наиболее сознательными национал-социалистами.
Самая серьезная угроза монополии вооруженных сил исходила в обеих диктатурах не от партии, а от аппарата госбезопасности. В Советском Союзе в подчинении Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) находилось 750 000 человек. Орган включал полицию и милицию и вооруженных офицеров безопасности. Этот аппарат стоял над самой армией и подчинялся непосредственно народному комиссару внутренних дел, а не Ворошилову. Наряду с политическими комиссарами, представителей службы безопасности назначали во все армейские подразделения, от дивизий до полков. Их задача состояла не в том, чтобы обратить рядовых рекрутов в правоверных коммунистов, а в том, чтобы выявить и изолировать антикоммунистов и контрреволюционеров. Каждый командир понимал, что за слабое политическое воспитание он рискует получить нечто большее, чем просто выговор; каждый раз, когда он допускал ошибку или насмехался над текущей партийной линией, он рисковал быть обвиненным в саботаже или политическом отступничестве. В Германии аппарат службы безопасности не имел возможности действовать как высший закон для вооруженных сил (хотя в 1936 году фон Бломберг согласился с тем, что солдаты, обвиненные в совершении политических преступлений, должны быть переданы в руки гестапо, а не армейской судебной системы), но у СС, чьи руководители в 1936 году стали доминировать в аппарате службы безопасности, имелись претензии на соперничество с армией. СС, по определению их лидера, Генриха Гиммлера, является «стражем нации, стражем нордической расы…»98. В 1936 году СС было дано право иметь оружие при охране концентрационных лагерей. Три года спустя Гиммлер добился успеха, убедив Гитлера в необходимости создания отдельных подразделений СС в войсках в качестве вооруженных сил [Waffen SS]. Взаимоотношения между армией и СС в середине 1930-х годов были весьма натянутыми. Драки и стычки между эсэсовцами и солдатами происходили регулярно. Гиммлер не скрывал своего недоверия к старшим офицерам, также он не делал тайны из своей конечной цели, заключавшейся в создании, в дополнение к регулярной армии, образцовых вооруженных подразделений СС в качестве защитника нации. Целенаправленное культивирование образа СС как партийной и национальной элиты, вооруженной во всех аспектах, было самой прямой угрозой, которую партия создала для вооруженных сил, поскольку аппарат службы безопасности пользовался исключительной властью, а Гиммлер находился в теснейших отношениях с Гитлером99.
Таким образом, тот факт, что НКВД и аппарат службы безопасности Гиммлера стали играть центральную роль в кризисе взаимоотношений между гражданскими и военными службами в 1937–1938 годах в обеих диктатурах, был не простой случайностью. В эти два года Советские вооруженные силы и германская армия обнаружили, что их высшие руководители подверглись чистке, а любые попытки обрести профессиональную автономию или политическое влияние решительно пресекались. Это имело глубокие последствия в обеих диктатурах.
