Но о том, с какой неизбежностью «полуфашист» становится полным фашистом, – чуть позже.
А сейчас обращусь к одной из самых первых (если не первой) попытке от разговоров о «русском национальном возрождении» перейти к делу . Подпольная группа (лучше сказать – организация), поставившая себе такую цель, называлась ВСХСОН. Расшифровывалось это так: «Всероссийский Социал-Христианский Союз Освобождения Народа».
...
ВСХСОН имеет точную дату своего образования. 2 февраля 1964 г. выпускник восточного факультета ЛГУ И. В. Огурцов (1937 г. р.) прочел на квартире лингвиста М. Ю. Садо (1934 г. р.) хозяину и своим давним друзьям филологу Е. А. Вагину и студенту-юристу Б. А. Аверичкину (1938 г. р.) программу военно-политической организации «Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа». В этот же день союз был учреждён...
Через два месяца четверо учредителей распределили между собой обязанности по организации: И. Огурцов стал её руководителем – главой, Е. Вагин занялся идеологией, М. Садо (бывший чемпион Ленинграда по классической борьбе, отслуживший в десантных войсках) – работой с личным составом и контрразведкой, Б. Аверичкин стал хранителем архива и списков организации. Был разработан текст присяги, которую принимал каждый вступающий.
Открытым остаётся вопрос, доминировали ли среди членов организации ксенофобия и этнонационализм, или участники были теми самыми «возрожденцами» солженицынского типа, которые стремились к построению христианского корпоративного государства и были идейно близки послевоенным «солидаристам» зарубежной организации HTС...
В заключении многие члены ВСХСОНа общались с русскими националистами из внутрилагерных группировок. Антисемитские пассажи Е. Вагина и некоторых других членов организации в лагере оказались зафиксированы и впоследствии опубликованы...
Внутренняя структура ВСХСОНа менялась – сначала он был разделен на тройки, которые потом административно стали объединяться во взводы. В каждом подразделении имелась своя библиотека, насчитывающая тридцать обязательных для самообразования работ. Существовало как минимум три «боевые группы»...
В повседневной деятельности, кроме «Программы», члены ВСХСОНА руководствовались «Наставлением № 1», в котором определялись тактические аспекты их работы. Каждый член ВСХСОНа должен был завербовать в организацию как минимум одного человека... Для отступников и предателей предполагался «Суд чести»...
Члены организации имели четкое представление, что одним из методов их деятельности станет террор – ещё при вступлении во ВСХСОН им недвусмысленно давалось понять, что за предательство интересов организации их ждет смерть.
(Николай Митрохин. Русская партия. Движение русских националистов в СССР 1963–1985 годы. М. 2003. Стр. 221–230)
Такая вот причудливая была эта смесь идей Бердяева и Нечаева.
Идеологическое обеспечение программы от Бердяева, а структура организации – чисто Нечаевская.
А вот как представляли себе руководители и идеологи ВСХСОНа государственное устройство будущей России, которое они собирались учредить после насильственного свержения коммунистического режима власти:
...
Важное место не только в общественной, но и в государственной жизни отводилось церкви, которая трактовалась как «свободная община верующих».
По программе, христианский характер государства воплощался в Верховном Соборе, который должен был состоять на треть из лиц высшей православной иерархии и на две трети – из пожизненно выбираемых «выдающихся представителей нации». Верховный Собор не имел бы административных функций, не обладал бы правом законодательной инициативы, но имел бы право вето на любой закон или действие правительства, не соответствующие принципам социал-христианства. Глава государства должен был избираться Верховным Собором и утверждаться голосованием населения, он был бы подотчётен Народному собранию.
Основой экономики в этом будущем государстве должны были стать самоуправляющиеся национальные корпорации и индивидуальные сельские хозяйства, но земля принадлежала бы государству и лишь выделялась в индивидуальное пользование. Главные отрасли промышленности – электроника, транспорт и другие – тоже были бы государственной собственностью.
(Людмила Алексеева. История инакомыслия)
Такая вот смесь теократии и сталинского социализма.
Но это всё – в программных документах. А в откровенных задушевных разговорах картина будущей России, какой её представляли себе руководители ВСХСОНа, обретала уже более отчетливые черты:
...
Заедая очередную рюмку водки изжаренным антрекотом, Коносов не без гордости рассказывал о знаках почтения, оказывавшихся им в процессе дознания.
– Оружия у нас серьёзного не нашли – так, охотничье ружьё, кинжал какой-то. Но они понимали, что главное – решимость применить оружие. А она у нас была. И в уставе записано: «Каждый член организации не только пропагандист, но и солдат». И если бы что-то заварилось, народ пошёл бы за нами, а не за Сахаровым...
Листая лежавший у меня на столе журнал Newsweek (завезён знакомыми американцами), Коносов дошёл до страницы, где в рецензии на новую книгу о Третьем рейхе была вставлена фотография: Германия, 1938 год, ряды гитлерюгенда замерли на стадионе, подняв руку в нацистском салюте. Глаза его увлажнились, и он воскликнул с восторгом и нежностью:
– Боже, какая была эпоха! Какой энтузиазм!
От изумления я поперхнулся водкой и мог только с трудом просипеть:
– Постой, постой... Как это?.. Ты куда?.. Ты что несёшь?..
Он понял, что раскрылся раньше времени, и попытался отгрести назад.
– Ну, не надо, не надо... Устали мы уже от этих обвинений в антисемитизме... Не забывай, что наш вождь, Игорь Огурцов, за свои убеждения отправлен в каторжные работы на пятнадцать лет. Мы не антисемиты – мы а-семиты. Лично против евреев мы ничего не имеем. Но они вредны России исторически.
– Нет, ты мне по-простому скажи: вот вы захватили власть – и что будет с евреями? С Эдей Александровной, например?
– Ну, мы попросим их уехать.
– Всех-всех? А тех, кто не захочет?
– Ну, мы очень попросим их уехать.
(Игорь Ефимов. Связь времен. Записки благодарного. М. 2011. Стр. 300–301)
М. Коносов (один из руководителей и идеологов ВСХСОНа), в отличие от гитлеровцев, бравый вид которых вызывает у него слёзы умиления, предпочитает мягкое решение еврейского вопроса – не газовые камеры, а всего лишь депортацию. Он, стало быть, не фашист, а всего только «полуфашист». Но тут, однако ж, есть надежда...
