Может же так везти в жизни товарищу Жорову! Главного эпидемиолога 33-й армии, военврача 2 ранга, еврея по национальности, Капусто Михаила Леонидовича, его товарища по санитарному отделу армии, фашисты тогда же, в апреле 1942 года, расстреляли в Шпыревском лесу, а его нет! За какие заслуги?! Мало того, отпустили на свободу, нисколько не боясь, что он куда-то скроется. А он и не пытался исчезать, будучи уверенным в том, что его фашисты не тронут! Откуда такая уверенность? Почти год (!) Исаак Соломонович свободно разгуливал по территории, занятой врагом, ведя, как он пишет, тайную агитационную работу против захватчиков и не боясь разоблачения: поразительное мужество и стойкость настоящего советского человека.
Накануне прихода Красной Армии Жоров неожиданно благополучно скрывается в ближайшем лесу. Оказывается, здесь обитал какой-то партизанский отряд, о существовании которого никто даже и не знал. Так называемые партизаны за год своего существования ни одного немецкого пса не пристрелили в ближайшей округе, а сидели и ждали, когда к ним прибежит героический главный хирург 33-й армии И.С. Жоров. Бывает же такое! Но самое интересное заключается в том, что немецкая администрация даже пальцем не пошевелила в поисках профессора, а ведь противник при желании мог одним отделением прочесать этот лесок вдоль и поперек. Сказка, и все тут.
И вот, наконец, Исаак Соломонович у своих, в особом отделе НКВД 33-й армии. Возбуждается уголовное дело, заводится папка, на которой сверху следователем написано: «Обвиняется в измене Родины», и вдруг на следующий же день (!) приказ: выпустить И.С. Жорова на свободу.
Пришла Победа. Многие годы Исаак Соломонович и не вспоминает о своей героической деятельности в составе окруженной группировки. Мало того, он постоянно чего-то боится и просит незабвенного A.A. Зельфу дать ему справку, подтверждающую его героическую деятельность в составе окруженной группировки 33-й армии. Естественно, A.A. Зельфа дает ему такую справку, в которой многое абсолютно не соответствует действительности. А с какой стати справку дает Зельфа? Кто он такой, чтобы ее давать? Есть архив, который имеет право выдавать соответствующие документы. На крайний случай, в полном здравии был начальник кадров 33-й армии Бунин Николай Лаврентьевич, который, как кадровик, мог засвидетельствовать этот факт, но выбирается именно Зельфа!
В то же время зачем Жорову эта справка? Чего он так боится, ища подтверждение тому, чего не было?
Интересная сказка, но что-то здесь не так! В жизни есть немало необъяснимых явлений и разного рода феноменов. Одним из них является и чудодейственное спасение Жорова. Глядя на все это, начинаешь верить в то, что есть чудеса на свете похлеще пирамид Гизы. Поэтому автор, как человек, верящий в чудо, не берет на себя ответственность делать какие-либо далеко идущие выводы и, чтобы не навязывать читателю свое мнение, представляет на его суд еще несколько документов.
Из письма Краснова Александра Николаевича к ветерану-ефремовцу Хомяку Павлу Герасимовичу:
«26.04.1982 г.
Здравствуйте, дорогой Павел Герасимович, жизнь у меня так себе, средненькая. Из-за множества разных дел, в том числе совсем никчемных, и других «прелестей» жизни что-то нет никакого настроения и бодрости. Давно уже разослал целую кучу писем по старым и новым адресам, а с ответами – тишина. Такие моменты всегда действуют на мою психику.
Возвращаюсь к разговору о главном хирурге 33-й армии Жорове Исааке Соломоновиче. В 1965 году мне довелось познакомиться со статьей Исаака Соломоновича, которая была опубликована в «Военно-историческом журнале». Журнал этот имеет один недостаток: он не относится к популярным и широкочитаемым изданиям. В то время мы очень рады были статье Жорова. Неудивительно, так как до нее информации о трагедии 33-й армии вовсе почти не было. Случайно попав в Темкино, мы решили найти тех товарищей, которые упоминаются в заметке. Нет, не для проверки, такое и в голову не приходило, просто мы хотели узнать что-либо новое о 33-й армии.
Фамилии, названные Жоровым, вызывали явное недоумение у местных жителей. Не обошлось и без «мертвых душ». Позднее, уже в Москве, мне довелось прочитать статью Исаака Соломоновича в подлиннике. За исключением более грубого литературного изложения материала, в статье имелись очень занятные, а точнее, даже ошеломляющие строки, которые не были опубликованы «Военноисторическим журналом» и касались предательства начальника связи 33-й армии полковника Ушакова и партизан-проводников. Я мог бы принять эти строки за чистую монету, если бы не одна мелочь: в то время у нас лежало письмо бывшего офицера штаба 33-й армии А.П. Ахромкина, который совсем по-другому рассказывал о трагической судьбе полковника Ушакова…
Решив порасспросить некоторых ветеранов 33-й армии, бывших в окружении и знавших профессора Жорова, мы неожиданно столкнулись с явным проявлением антипатии у них к личности Исаака Соломоновича. Нет, здесь не были какие-то антисемитские взгляды, все смотрелось гораздо сложнее. Следует заметить, что ветераны хоть и уважали меня, но выкладывать личные свои соображения и известные им факты вовсе не собирались, да и кто я им?
Один из ветеранов из комсостава 113-й СД в сердцах сказал однажды: «Эта скотина – Жоров сыграл свою черную роль в гибели группы командующего. У тебя, наверное, есть башка на плечах, чтобы сообразить, что таких, как Жоров, немцы просто так в плен не брали. И еще: какого хрена Жоров делал в немецком госпитале в Темкино? Как он туда попал?
Я кое-что знаю, но зачем мне лишние хлопоты в конце жизни? У Жорова есть хорошие друзья…»
Я уже писал Вам, что моя встреча с профессором Жоровым мало дала нужной нам информации. В своем разговоре со мной он сослался на отсутствие крупномасштабной карты, с помощью которой он мог бы вспомнить отдельные моменты последних событий в группе Ефремова. Я поспешил заверить Исаака Соломоновича, что такая карта у нас есть, на что Жоров моментально среагировал и, разведя руками, сказал, как бы по секрету: «А знаете ли, сколько мне лет? Память совсем не та стала. Ох уж этот склероз…»
Боюсь, что не смогу я быть вам хорошим помощником».
Моя излишняя любознательность, касающаяся личности профессора, не прошла даром.
Однажды я получил письмо с московским штемпелем, где была короткая записка на отличной мелованной бумаге:
«Брось свою мышиную возню. Не вам заниматься подобными вещами. Лучше займитесь другими, более легкими делами».
Не могу сказать, что мои интересы к Жорову объясняются только его словами о «предателе» полковнике Ушакове. Мы наслышались разных баек о тех событиях, но мне запали в душу слова одного местного жителя, жившего в 1942 году в дер. Горнево. Дыша в лицо самогонным перегаром и перемешивая разговор сочным матом, он говорил
