Электротехническая промышленность? Германский капитал занимал «почти монопольное положение».
До революции в России было только две компании, специализировавшиеся на производстве резиновых изделий. Одна, «Проводник», принадлежала французам, другая, «Треугольник» (будущий «Красный треугольник») – немцам.
Изрядная доля табачной промышленности была собственностью британской «Дженерал Рашен Тобакко Групп». Производство меди – в значительной степени собственность англичан и французов. Производство сельскохозяйственных машин – американцев. В Москве было два общества конно-железных дорог (те самые конки, предшественницы электрического трамвая). Одно полностью бельгийское, второе – русское. Но в 1891 г. бельгийцы захватили прочные позиции и в русском. А когда вместо конки появился трамвай, основной пакет акций оказался в германских руках. Современник писал: «Трамвай и конка – самое выгодное и самое прибыльное коммерческое предприятие. Вот почему иностранные капиталисты, как хищные вороны, стаями налетают на каждый город, где только поднимается вопрос об устройстве конки или трамвая». По его выводам, бельгийская трамвайная концессия и в Харькове, и в Кременчуге, и в других местах обогатила иностранцев, «оставив город таким же грязным, темным и неблагоустроенным, каким он был раньше».
То же самое происходило и в банковском деле. 18 российских банков контролировали 75% всего капитала – и 40% акций этих банков принадлежало иностранцам. Принято восхищаться успехами русских инженеров, в кратчайшие сроки построивших Транссибирскую магистраль и Маньчжурскую железную дорогу (КВЖД).
В самом деле, есть повод для гордости – вот только большую часть средств на строительство выделили в виде кредита иностранные банки, и, соответственно, часть этих магистралей принадлежала им…
Кстати, о кредитах. Царская Россия сидела на кредитной игле даже, пожалуй, прочнее, чем Россия времен позднего Ельцина.
Вот здесь и кроется корень зла! Человек, не посвященный в тонкости бизнеса, может простодушно воскликнуть: «А собственно, что плохого в том, что иностранцы на свои деньги строили у нас заводы и шахты? Какая разница, кому они принадлежали, если они давали работу российским подданным»?!
Ответ простой. Иностранный собственник вывозит прибыль к себе домой – и туда же, за границу, уходят проценты по кредитам.
А прибыль была потрясающая, какой в Западной Европе ни за что не получишь. Французы и бельгийцы наперегонки и с визгом неслись вкладывать деньги в «русские» акции – потому что получали сорок процентов дивидендов. А у себя дома, между прочим, получали бы два-три…
Уже в 1861–1866 гг. из России вывезли золота не меньше, чем на 455 миллионов рублей. В пересчете на драгоценный металл это многие тонны… А в 1891–1913 гг., по подсчетам современных экономистов, Россия выплатила процентов по кредитам и погашений по государственным займам на сумму свыше 5 миллиардов рублей золотом, в полтора раза больше, чем получила. Вывезенная иностранцами прибыль в этот счет не входит. Царский золотой десятирублевик весил семь с лишним граммов. Любой, кому захочется, может подсчитать точно, сколько тонн золота утекло…
Еще несколько цифр. В 1861 г., накануне освобождения крестьян, средний доход на душу населения в России составлял 40% от германского и 16% от американского. В 1913 г. – уже только 32% от германского и 11,5% от американского.
Одним словом, к 1917 г. Россия была то ли сырьевым придатком, то ли попросту кормушкой для Европы, которой в значительной степени и принадлежала. Фактически – колония. Разве что флаг развевался свой, а не французский или британский, да на троне красовался свой монарх, совсем как настоящий – и корона имеется, и горностаевая мантия…
Вот только ни мозгов у него, ни реальной власти, ни умения хоть что-то изменить… Туземный вождь с золотым кольцом в носу, вроде тех, африканских, что отдавали золотоносные земли за бусы и ром…
5. Какое время на дворе – таков мессия…
Да, вот кстати! Мы как-то совершенно обошли вниманием премьера Столыпина. В последние годы принято ссылаться на его реформы, как на спасительные для России, и сокрушаться о его гибели, эти реформы оборвавшей в расцвете…
К сожалению, это очередной миф. Никакой пользы столыпинские реформы не принесли, лишь плеснули немалое количество горючей жидкости в топку революции.
Напомню, в чем там было дело. Столыпин намеревался разрушить крестьянскую общину, своеобразный дореволюционный «колхоз». Дело в том, что при царе частной собственности на землю у крестьян не было. Земля принадлежала всей общине, «миру», как тогда говорили. Ее ежегодно делили и перераспределяли общим собранием – по количеству едоков и другим параметрам. Поэтому «своей» земли ни у кого быть не могло: в этом году ты обрабатываешь один участок, а в следующем, очень может быть, произойдет передел, и тебе достанется совершенно другой. По плану Столыпина, всякий крестьянин мог выйти из общины, забрав свой земельный пай, становившийся уже его частной собственностью, и вести хозяйство, ни на кого не оглядываясь и никому не подчиняясь, кроме «законов рынка», которые-де сами все расставят на свои места…
Другими словами, это была попытка «ввести» капитализм. И она провалилась, как проваливаются любые попытки «ввести» что-то искусственным способом… Получилось, как с ваучерами.
На бумаге (и, может быть, в мечтаниях Столыпина) все выглядело гладко и красиво: крестьяне забирают свои участки и понемногу становятся американскими фермерами. Те, у кого не хватает на это денег, берут взаймы в банке. Кроме того, правительство организует переселение крестьян в Сибирь, где им опять-таки дадут ссуды и земли. Годик-другой, и Россия превратится в страну сытых, довольных и оборотистых фермеров…
В реальности, все оказалось, как водится, и сложнее, и унылее, и разорительнее.
Невозможно переломить смаху складывавшиеся веками отношения. Община, конечно, тормозила улучшение обработки земли (какой смысл вносить какие-то усовершенствования на участке, который через год отдадут другому?!), но в то же время она, что немаловажно, брала на себя функции и страхования, и пенсионных выплат, и социального обеспечения. Проще говоря, старых, нетрудоспособных, несовершеннолетних, оставшихся без кормильцев община старательно содержала. В этом ее сила и притягательность. Не зря же в Англии тамошние короли усердно ломали общину не менее трехсот лет, прежде чем им это удалось. Страну сотрясали мощнейшие восстания, ставившие целью, в первую очередь, сохранение общины – восстания Тайлера, Кета, Кэда, «Благодатное паломничество», «Маусхолдское сообщество»…
