делом, и я сомневаюсь, что он справится с «Вомбатом» (Говард-Вайз, прозванный так из-за его больших ушей и службы в Австралии)», – отметила Александра Меткалф в своем дневнике. И продолжила:
«Я действительно думаю, что семья могла что-то сделать. Уоллис сказала, что они поняли, что в этой стране ему никогда не будет места, и она не видела причин возвращаться. Я не отрицала этого и не давила на него. Они неспособны по-настоящему доверять кому бы то ни было, поэтому человек чувствует, что его лояльность неуместна. Их эгоизм и сосредоточенность на себе ужасают. Мне трудно выразить словами причину того, что у герцога так мало друзей. Этот человек постоянно испытывает разочарование» [196].
Взгляды королевской семьи были ясны. «Я не слышала ни слова о миссис Симпсон – я надеюсь, что она скоро вернется во Францию и ОСТАНЕТСЯ ТАМ, – написала королева. – Я уверена, что она ненавидит эту дорогую страну, и поэтому ей не следует находиться здесь в военное время» [197].
29 сентября пара вернулась во Францию, герцог – в британскую военную миссию близ Венсена вместе с Джоном, который выполнял обязанности неоплачиваемого адъюнкта, а Уоллис – в Версаль. То, что должно было стать синекурой с намерением дать герцогу возможность чем-то заняться от греха подальше, открывало новые возможности для британцев. До сих пор они не видели французских линий и оборонительных сооружений, чтобы оценить их сильные и слабые стороны. Теперь у них появился такой шанс.
* * *
Виндзоры возобновили контакт с Шарлем Бедо в начале войны и регулярно встречались в первые месяцы Фальшивой войны [198], когда Бедо ездил между своими офисами в Гааге и Париже. У одной из компаний Бедо теперь был контракт с Министерством вооружений Франции, отвечающим за инспекцию и контроль производства вооружений.
«Вчера вечером я приготовил ужин в отдельной комнате здесь (в Ритце) для Шарля Б., чтобы встретиться с ними, – написал Фрути жене 4 октября. – Ему, Шарлю, было что сказать. Он знает слишком много – о каждой стране Европы, а также о наших колониях. Это ужасно, и он во многом прав. Сегодня утром он уехал на рассвете в неизвестном направлении. Он намекнул на то, что Берлин – одно из таких мест…» [199]
Уже были опасения по поводу того, что герцог обеспечивает утечку информации в системе безопасности. 16 сентября Георг VI отметил в своем дневнике озабоченность начальника имперского генерального штаба Эдмунда Айронсайда тем, что герцог видит секретные планы французов, что Уоллис также знает о них, и ей нельзя доверять [200].
2-й лорд Айронсайд в 1987 году рассказал автору Чарльзу Хайаму:
«Мой отец решил, что герцог был серьезной утечкой информации в системе безопасности. Он давал герцогине много засекреченной информации касательно обороны Франции и Бельгии. Она, в свою очередь, передавала эту информацию чрезвычайно опасным людям, связанным с врагом, за обеденными столами в Париже. В результате информация попадала в руки немцев» [201].
Историк Герхард Вайнберг утверждал, что «похоже, в ближайшем окружении герцога был немецкий агент, с ведома Эдуарда или без него, и в течение первых месяцев войны важная информация из-за болтовни с агентом попадала к немцам» [202].
Мартин Аллен утверждает, что несколько сотрудников Бедо теперь работали на Виндзоров и, возможно, отчитывались перед Бедо, написав: «Действительно, известно, что у одной из горничных герцогини было немецкое кодовое имя «Мисс Фокс». Летом 1940 года она отправится обратно в оккупированный Париж и отчитается перед Отто Абецем, давним другом Бедо, гауляйтером Парижа и бывшим парижским представителем генерального штаба Риббентропа» [203].
6 октября герцог отправился в первую из своих поездок к французским оборонительным силам в двухдневный визит во французскую Первую армию на правом фланге Британских экспедиционных сил, стоящих перед Бельгией, и французскую Девятую армию на ее правом фланге между Фурми и Шарлевилем, прикрывающем последний участок бельгийской границы до Арденн. Его сопровождал капитан Джон де Салис, 8-й граф де Салис, который в последнюю минуту заменил переводчика Эдуарда и помог составить отчет. Салис знал Уоллис с тех времен, когда был прикреплен к посольству в Вашингтоне в 1920-х годах, но именно его опыт работы в разведке – позже он служил в МИ-6 – стал причиной назначения. Его роль состояла в том, чтобы присматривать за герцогом и докладывать о нем.
«Мы вернулись очень поздно вечером в воскресенье. Мы преодолели около 800 миль. Ее высочество была восхитительным собеседником. Никто не мог бы быть более интересным или забавным в этом качестве, – писал Фрути жене 9 октября. – Единственные несколько минут, которые я ненавидел: когда мне нужно было получить счета за гостиницу и оплатить их, в это время герцог был ужасен» [204].
В конце октября Эдуард совершил поездку по французской Четвертой и Пятой армиям в Вогезах, преодолев около 900 миль за три дня. Фрути по-прежнему был сбит с толку тем, что по возвращении к Уоллис, нежное товарищество сменилось холодностью. «Я верю, что так будет всегда, пока она жива, это она делает его таким» [205]. Герцог подготовил четыре доклада об обороне Франции, указав на их слабые места, низкий моральный дух и дисциплину во французской армии и поставив под сомнение надежность и эффективность линии Мажино, но они были в значительной степени проигнорированы в Лондоне – с разрушительными последствиями в мае 1940 года [206].
Герцогу было трудно смириться со своим изменившимся званием и статусом, и он был взбешен «случайным обнаружением приказа, изданного королем за моей спиной, который, по сути, налагает запрет на мой въезд в районы, занятые британскими войсками во Франции» [207].
«С нами снова герцог Виндзорский, – писал Генри Пауналл, начальник штаба лорда Горта, командующего британскими экспедиционными силами, в своем дневнике. – Вел себя здесь очаровательно, но плохо впоследствии, когда принял приветствие всех вышедших охранников. Там был и главнокомандующий в звании генерала, и мастер В. определенно не должен был вмешиваться в это. Он здесь как солдат, а не как член королевской семьи. Главнокомандующий очень раздражен этим
