«герой» посидел так минут с пяток, видит, на него внимания никто не обращает, убрал ноги. А на перемене я отозвал его в сторону и поговорил… С тех пор он вел себя нормально.
Затем они снова стали обсуждать дела, ради которых встретились. Машеров изредка задавал короткие уточняющие вопросы. Владимиру казалось, после долгой разлуки он наконец-то встретил своего старого друга, с которым надо всем поделиться, рассказать, как жил, что делал, как боролся, о чем думал, мечтал. И он говорил о первых своих засадах на фашистские колонны, подпольной группе в Пирогах, дружбе с замечательным человеком — Павлом Антоновичем Куксенком, его трагической гибели и о том, как подпольщики руками полицаев устранили предателя.
— С Павлом Антоновичем мы пытались перейти линию фронта под Невелем… Такой человек погиб! — тяжело вздохнул Машеров.— Но мы отплатим! И за него, и за многих других, — решительно добавил он.
Взглянув на Машерова, Владимир понял: его новый друг твердо уверен в правоте того дела, за которое взялся. Хотелось о многом спросить, но по привычке, которая уже выработалась за время работы в подполье, сдержался, понимая: человек он новый, ему еще нужно проявить себя в деле.
Владимир убедился: Машеров — тот самый человек, о котором ему намекали в Клястицах. Хлопцы и девчата роняли невзначай короткие одобрительные реплики о своем руководителе. И Хомченовский уже тогда понял: «Дубняк» пользуется у подпольщиков непререкаемым авторитетом, уважением, они по-настоящему верят в своего вожака. Вокруг Машерова сплотились его коллеги по работе — учителя и ученики. То, о чем раньше говорилось на уроках — верность народу, партии, комсомолу, Родине,— теперь, когда настал суровый час, доказывалось делом. Все они проходили испытание мужеством… «Дубняк» с пристальным вниманием всматривался в своего нового знакомого. И чем больше слушал его рассказ-рассуждение, тем больше чувствовал расположение к нему. Он хорошо знал от своих подпольщиков — Хомченовский смел и расчетлив, успел уже многое совершить. Владимира нельзя было не полюбить. «Дубняк» отметил: Хомченовский высок, строен, плечист. Одет опрятно, чисто выбрит, его темно-русые волосы аккуратно подстрижены. «Подпольщик и должен быть таким,— подумал Машеров.— Неряха может подвести на задании». По давней учительской привычке Машеров подмечал все новые и новые штрихи во внешности Владимира. Его несколько продолговатое лицо имело не совсем правильные черты. Особенно поразили большие темно-серые глаза. Володя внушал доверие. Без слов становилось ясно, что это добросовестный, честный человек. Говорят, самое сильное и верное впечатление производит первая встреча. Именно тогда Машеров проникся искренним уважением к Хомченовскому. И, как показали последующие события, не ошибся.
— Значит, оружие у тебя есть,— продолжал начатый разговор Машеров.— Что же ты собираешься делать?
— Хоть сейчас готов уйти в партизаны! — воскликнул Владимир.
— Верно! Наше движение начинает выходить за рамки подпольной борьбы. И вот что получается,— размышля Машеров вслух.— Фашисты лютуют, расстреливают, вешают, бросают в тюрьмы, концлагеря. А народ наш, несмотря ни на что, не испугался, не покорился, не стал на колени, не сдался на милость победителя. Более того буквально каждый: и стар, и млад стремится вести посильную для него борьбу против оккупантов.
Услышав это, Хомченовский улыбнулся. Точно подмечено. То автомат у немцев унесут, то у машины шины проколют, то порвут связь, то в бензобак насыплют песка. А сколько диверсий совершили подпольщики!
— В условиях подполья,— говорил далее Машеров,— мы должны продолжать работу с населением, использовать различные способы борьбы с оккупантами. Но самое главное, на данном этапе, организация вооруженного сопротивления. Надо как можно быстрее создавать сильный, боеспособный партизанский отряд. И очень важно, чтобы с первых дней он действовал смело и дерзко. Это поможет новому этапу борьбы в районе, вдохновит народ.
Хомченовский смотрел на Машерова и думал о том, как верно он определяет обстановку и в сложной ситуации находит правильные решения.
— Для первого отряда нужны самые лучшие, самые смелые люди,— развил свою мысль «Дубняк».— У нас такие есть…
Здесь Петр Миронович не ошибался. Россонское подполье росло не только численно, но уже умело сражаться с оккупантами. Например, Якимович Михаил Павлович, вступив одним из первых в ряды подпольщиков, наносил ощутимый ущерб немцам. Он добывал ценные данные о размещении гарнизонов и их вооружении, разоблачал предателей и сеял панику среди гитлеровских солдат, организовывал и проводил диверсии по коммуникациям врага, выводил из строя их автомашины, мотоциклы, броневики путем порчи отдельных деталей и узлов. Кроме того, Якимович усиленно собирал оружие, патроны, медикаменты. Он вел активную антифашистскую пропаганду, распространял сводки Совинформбюро, листовки, агитировал население не сдавать оккупантам продукты, теплые вещи, саботировать все виды работ. Этот двадцатилетний тракторист одного из колхозов Россонского района, изобретая одну выдумку за другой, приносил от немцев патроны, медикаменты, обмундирование, разного рода оружие. Михаил Павлович много раз ходил на трудные задания в стан противника.
Бывший директор Россонской сельхозшколы Пархимович Семен Петрович сумел выследить и разоблачить несколько тайных лазутчиков и изменников Родины, подобрать надежных людей для подпольной работы, собрать много трофейного оружия. Он, живя в Клястицах, значительную часть времени проводил в походах в дальние районы и города, где добывал сведения о размещении врага, узнавал много ценного о настроении населения. Попутно Семен Петрович проводил большую работу по разоблачению фашизма и разъяснению сложившейся ситуации в оккупированной Белоруссии, призывал к активной борьбе с гитлеровцами.
Двадцатилетняя Езутова Антонина Савельевна, работавшая до войны бухгалтером Альбрехтовского сельпо, систематически посещала город Полоцк с разведывательной целью, распространяла листовки, умело вела агитационную работу. Она являлась хорошим связным. И таких людей было много. Петр Миронович Машеров в течение короткого срока сумел сколотить крепкий подпольный центр с необходимой дисциплиной и строгой конспирацией. Однако условия конспирации не давали в полной мере развернуть вооруженную борьбу с фашистами, наносить им более ощутимые удары.
V
Требовалось срочно менять тактику. «Нужно побыстрее уходить в лес и создавать партизанский отряд, — думал Машеров.— Но в суровые зимние месяцы это очень трудно сделать. Следует дотянуть до весны, а этим временем найти базу, заготовить продукты и медикаменты. Необходимо морально подготовить людей, особенно тех, кто останется на нелегальном положении. А сейчас следует не ослаблять работу по усилению скрытых диверсионных акций, порчи имущества и техники врага, деморализации солдат. Но, главное, мы должны поднимать дух наших людей, рассказывая им правду о фашизме и о положении на фронте!» Сам Машеров в эти тяжелые для Родины дни соблюдал условия строгой конспирации, часто посещал боевых товарищей, собирал совещания руководителей групп, встречался с партийными работниками. Цель была одна — переход к открытой вооруженной
