Князь Борис Николаевич, несмотря на то, что был очень богат, немало лет провел на государственной службе. Он считал это своим долгом. Он служил в Министерствах иностранных дел, внутренних дел и фи нансов. Кроме того, он возглавлял Экспедицию знака отличия беспорочной службы и Экспедицию ордена святой Анны. В 1848 году его пожаловали в Гофмейстеры Императорского Двора.
Вступив после смерти Николая Борисовича в отцовское наследство, князю Борису Николаевичу пришлось столкнуться с серьезными проблемами материального характера. Конечно, на изысканные обеды и даже балы некоторые средства имелись, но впереди ему предстояло отдать не один долг. Среди собственных долгов, как и следует догадаться, были карточные проигрыши. А среди отцовских – хозяйственные. Также было необходимо заботиться и поддерживать крепостное хозяйство, решать проблемы по поводу доходности вотчин, фабрик. Борису Николаевичу на тот момент предстояло разобраться в огромнейшей куче дел, о чем привычная российская аристократия предпочитала даже не задумываться, передавая все свое движимое и недвижимое имущество на управление немцам-управляющим, которые, в свою очередь, вряд ли переживали о барском состоянии, предпочитая формировать собственное. Борис Николаевич невероятно сомневался в собственных способностях относительно управления, а также возможности совмещать государственную службу с непомерно большим объемом документов и неотложных поездок по имениям. К собственной радости и приятному удивлению Бориса Николаевича, вступив в наследство, он проявил себя рачительным и хозяйственным собственником, практически таким же, как и его мать. Борис Николаевич в кратчайший срок покончил с «экономическими провалами» семейного хозяйства. Ему удалось сменить целый ряд значительных источников пополнения доходов. Более того, необходимо справедливо заметить, что он смог удесятерить состояние своих родителей, став богатейшим представителем русского дворянства. Большинство проводимых им коммерческих операций составляло коммерческую тайну, поэтому с учетом достоверности можно подтвердить весьма немногие операции. По некоторым данным, он через подставных лиц отдавал деньги в долг, попросту говоря, занимался ростовщичеством под определенный залог. Подобные деяния считались постыдными даже для рядового дворянина, не говоря уж о представителях титулованной знати из числа первых аристократических семей.
Типичный же дворянин той эпохи утопал в долгах, проматывал на женщин легкого поведения имения, пускал по миру собственных детей и любил подолгу рассуждать о нюансах внешней и внутренней политике. Борис Николаевич не один год являлся членом и Старшиной Петербургского Английского клуба, где также рассуждали о политической ситуации в стране. Кстати, в 1835 году князь числился и в Московском Английском клубе. Вполне вероятно, что это было связано с его пребыванием во второй столице по личным делам, имеющих отношение к процессу вступления в наследство.
Деньги, вырученные от ростовщичества и хозяйственных операций, Борис Николаевич вкладывал в дело, а не в женщин и развлечения. Выражаясь фигурально, он обладал железным кулаком настоящего хозяина. Борис Николаевич и его потомство считалось богатейшими обладателями огромных земельных площадей. С ними могли сравняться, разумеется, только Романовы. Князю удалось задать верный импульс развития всего Юсуповского хозяйства. Поэтому вплоть до октября 1917 года его потомки прекрасно жили, хоть они и мало что соображали в делах. Им проще было жить умом и трудами управляющих.
С 1840 года и до смерти Борис Николаевич выполнял обязанности Почетного опекуна и присутствующего в Санкт-Петербургском Опекунском Совете. Среди числа других учреждений в его ведении находился Воспитательный дом Северной столицы. Эта благотворительная работа требовала от князя много сил и времени.
Свой последний приют предпоследний князь Юсупов нашел в подмосковном Спасском-Котове. Он был похоронен около могил своего отца и первой жены. Умер он в октябре 1849 года, причиной чего явился тиф.
Глава 14
Николай Борисович Юсупов-младший. Последний представитель династии по мужской линии
Князь Николай Борисович Юсупов-младший родился в 1827 году. 20 октября 1827 года старый князь Николай Борисович Юсупов писал старосте одного из своих имений Герасиму Никифорову: «Сего октября, 12-го числа, супруга жительствующего в Санкт-Петербурге сына моего князя Бориса Николаевича княгиня Зинаида Ивановна благополучно разрешилась от бремени рождением их сына, а мне внука, князя Николая Борисовича. Предписываю тебе дать о сем знать крестьянам села Власунова с деревнями, а приходского священника попросить, что он в первый воскресный день при собрании крестьян принес Господу Богу о здравии новорожденного благодарственный молебен…».
Молебен, действительно, не помешал бы. Младенец не мог похвастаться отменным здоровьем. Различные хвори и болезни одолевали его на протяжении всей жизни. Князь был невероятным красавцем, он походил на свою мать – в природу Нарышкиных, а не в Юсуповых.
Еще в детстве у него наблюдались потрясающие художественные способности. Он был прекрасно одарен в музыкальном смысле. Но этого было недостаточно, чтобы хоть как-то, хоть отдаленно сравниваться со способностями, знаниями и имениями его величайшего деда, екатерининского вельможи. Не было в нем той подлинной Юсуповской широты и размаха, не было той утонченности, которой обладал Николай Борисович-старший.
Николай Борисович-младший был признанным и крупным концертирующим скрипачом. Его симфонические произведения пользовались невероятным успехом. Из-под его пера вышла «Лютомонография», которая была посвящена мастерам смычковых инструментов. Материалы для книги он смог почерпнуть в собственной коллекции музыкальных инструментов, одной из крупнейших в России.
Как было сказано ранее, все представители мужского пола рода Юсуповых состояли в Московском или Петербургском Английском клубе, которые они очень почитали. Удивительно, но не самые хорошие отношения сложились лишь между князем Борисом Николаевичем-младшим и Петербургским Английским клубом. В 1877 году князь купил дом Бенардаки на Невском проспекте, который арендовал клуб.
Новый собственник, как это бывает, тут же принял решение о повышении арендной платы. Клуб, в свою очередь, посчитал рациональным отказаться от аренды здания и в качестве нового места дислокации остановиться на особняке княгини Урусовой. Дом Бенардаки был очень любим членами клуба, им совсем не хотелось с ним прощаться. Но не бывает худа без добра: через двенадцать лет клуб впервые за всю свою историю приобрел собственное здание, которое расположилось на Дворцовой набережной. Но оттуда собрание благополучно выгнали уже большевики, новые «хозяева жизни».
