Глава пятая. КТО ТЫ, МОИСЕЙ?
Безусловно, проще всего заявить о том, что Моисей является совершенно вымышленной фигурой, сказочным персонажем, порожденным исключительно народной фантазией. Тогда все вопросы отпадают сами собой. В этом случае попытка воссоздать более-менее достоверную биографию Моисея стоит не больше, чем попытка написать научную биографию Иванушки-дурачка или монографию о жизни и творчестве царевны Марьи Моревны. Однако, как уже говорилось в предисловии к этой книге, фигура Моисея предстает со страниц Библии настолько живой и противоречивой, настолько реальной, что трудно найти даже одного серьезного историка, который берет на себя смелость однозначно утверждать, что речь идет исключительно о фольклорном персонаже.
Даже те ученые, которые твердо убеждены, что исхода евреев из Египта в том виде, в каком описывает это событие Библия, никогда не было, как не было и десяти «казней египетских» и завоевания Ханаана; что на самом деле евреи уходили из Египта и проникали в Ханаан постепенно, волнами и в течение нескольких веков, сливаясь постепенно с некоторыми из живших там племен и вытесняя другие... Так вот, даже эти ученые отмечают, что в основе рассказа о Моисее, вне сомнения, лежат какие-то реальные исторические события, и выдвигают версию, что прототипом Моисея как величайшего общенационального вождя и пророка мог стать лидер одной из групп евреев, покинувших Египет и кочевавших затем по Синаю, пока они наконец не осели в Ханаане. Другие не исключают, что речь идет о неком собирательном образе лидеров сразу нескольких еврейских племен.
Одной из принятой у историков и чрезвычайно любимой популяризаторами Библии является гипотеза, по которой Моисей стал лидером восстания рабов, начавшегося во время государственной смуты или очередного военного похода, вследствие чего мощная египетская армия не могла быть сразу брошена на его подавление. Значительную часть рабов, вставших под поднятые Моисеем знамена, действительно составляли евреи, однако к ним присоединилось и огромное множество рабов из других народов и рабов-египтян, о чем также предельно ясно говорится в Библии — прежде всего, в тех ее главах, которые рассказывают, как евреи впали в грех поклонения золотому тельцу.
Таким образом, говорят эти историки, реальному историческому Моисею удалось сделать то, что спустя многие столетия не сумел сделать Спартак. Возглавив восстание рабов и одержав ряд блестящих побед над римской армией, Спартак, как известно, так и не сумел вывести свою армию за пределы Римской империи. В таком случае не удивительно, что освобожденные рабы превратили Моисея в своего величайшего героя.
Но как тогда объяснить то, что Моисей стал не только политическим, но и духовным, религиозным лидером формирующегося еврейского народа и, по существу, определил его религиозное мировоззрение на все последующие тысячелетия? На каком религиозно-философском фундаменте он создал свое стройное учение этического монотеизма, которое затем — через иудаизм — легло в основание христианства и ислама?!
В поисках ответа на этот вопрос целый ряд исследователей почему-то решают отказать Моисею в еврейском происхождении и объявляют его египетским жрецом, якобы страдавшим проказой и вставшим во главе восстания, поднятого в Египте прокаженными и рабами, с целью вывести их из страны и дать возможность жить по своим законам... Эта версия в различные времена неоднократно использовалась зоологическими антисемитами, включая нацистов, в качестве доказательства «неполноценности» или «ущербности» еврейской нации основу которой якобы составили изначально больные люди. Версия эта принадлежит египетским жрецам Манефону и Херемону, которые в своих трудах утверждали, что имя Моисея взял на себя египетский жрец из Гелиополя Осарсиф названный так в честь бога Осириса, и, видимо, на ней же строил очерк о Моисее Э. Шюре, когда писал своих «Великих посвященных».
Суть гипотезы Манефона и Херемона, отождествлявших гиксосов с евреями, можно свести к следующим положениям.
Первое - вторгшись в Египет, гиксосы, они же евреи, правили им в течение 511 лет, пока фараон Тутмос IV в ходе тяжелой войны изгнал захватчиков, которые в итоге сосредоточились на территории площадью 10 тысяч арур вокруг своей столицы Авариса.
Второе: сын Тутмоса III, Тутмос IV с войском в 480 тысяч человек осадил Аварис и в результате осады заключил с гиксосами-евреями договор о том, что даст им беспрепятственно уйти из Египта со своим имуществом. При этом Манефон утверждал, что гиксосов-евреев называли также «прокаженными», что для египтян было синонимом слова «проклятые».
Третье: уйдя на восток, гиксосы-евреи потеснили жившие там народы и основали свое государство Иудею со столицей в Иерусалиме.
Четвертое: через множество лет фараон Аменхотеп III решил избавить Египет от прокаженных и, собрав 80 тысяч человек, больных этим заболеванием, направил их на работы в каменоломни к востоку от Нила. Спустя какое-то время обращенные в рабов прокаженные начали просить фараона представить им для отдыха и убежища бывший город гиксосов Аварис. Здесь они поставили своим царем бывшего жреца Осарсифа и поклялись ему во всем повиноваться. Осарсиф потребовал от прокаженных во всем ему повиноваться, отказаться от служения старым богам, начать демонстративно есть мясо священных египетских животных и — самое главное — готовиться к восстанию против Аменхотепа III.
Пятое: для реализации своих планов Осарсиф обратился за помощью к гиксосам и те направили в Египет 200-тысячную армию. Аменхотеп III вынужден был бежать от гиксосов и восставших рабов в Эфиопию и скрывался там 13 лет, пока вместе с сыном Рамсесом не изгнал Осарсифа и его армию прокаженных рабов из страны, которые ушли в Ханаан и слились там с гиксосами.
Ирония истории заключается в том, что приведенная выше версия известна нам по книге еврейского историка Иосифа Флавия «О древности еврейского народа. Против Апиона». Флавий же цитировал Манефона исключительно для того, чтобы, представив точку зрения египтян на еврейскую историю и личность Моисея, показать всю несостоятельность их версии.
«Мне остается ответить ему несколькими возражениями, касающимися Моисея, — писал Флавий. — Египтяне считают его человеком необыкновенным и божественным, а потому, желая видеть в нем своего соотечественника, они с невероятной дерзостью утверждают, что он был одним из гелиопольских жрецов, изгнанным вместе с остальными прокаженными. Однако наши письменные памятники говорят, что он родился за пятьсот восемнадцать лет до этого и увел наших предков из Египта в страну, которую мы теперь населяем. А то, что он не страдал подобным телесным недугом, выясняется из того, что он сам говорил. Ибо прокаженным он запрещает оставаться в городе или жить в деревне; им надлежит по одиночке бродить в разодранных одеждах, а всякого, кто прикоснется к ним или окажется с ними под одной крышей, он считает нечистым. И даже если болезнь будет излечена и человеку возвратится его прежний вид, он предписывал различного рода очищения, омовения ключевой водой и острижение всех волос, и лишь после того, как он совершит множество всяких жертвоприношений, он позволял ему войти в священный город. А между тем, казалось бы, человек с таким недугом должен был отнестись к больным с той же болезнью с большей заботой и вниманием. Его постановления касались не только прокаженных, но всем, кто имел малейший телесный изъян, он запретил участвовать в священнодействиях. И даже если во время священнодействия с кем-то случалось подобное несчастье, он лишал его этой чести. Потому возможно ли, чтобы он принимал постановления против самого себя и издавал законы себе же на позор и во вред? Кроме того, совершенно не похоже на правду и то, как он поменял имя. "Звали его Осарсиф", — говорит Манефон. Это слово для соответствующего изменения не подходит...»
