вряд ли прочёл хотя бы пять монографий об этом явлении. Будем надеяться, что Путин так же великодушно и с юмором отреагирует, как отреагировал Сталин на крайне нелестные отзывы Пастернака на сталинские стихи: “Ах, оставьте в покое этого небожителя”.
А мы не будем Прилепина судить. Прав он или не прав, это не так уж и важно. Главное – что он человек боевитый, духовитый и делает хоть что-то, а не лежит на кушетке и обижается на весь мир, хнычет и жалуется. Его политические ошибки и просчёты – это его дело, его ответственность. Он борется за сентенции и силлогизмы, которые считает своими убеждениями, он жертвует многим ради этого, у него есть гражданская позиция и он, в конце концов, достойный гражданин России, равно как и те, кого он трошки недолюбливает. Живя в последней по-настоящему свободной стране, где рот можно заткнуть только по предписанию суда или циркуляру Роскомнадзора, он имеет право высказывать любые мнения, даже если они чудесным образом совпадают с мнением редакции.
P.S. Всё ж заботливое гетеросексуальное сердце Захара Прилепина может быть спокойным за нравственную и телесную чистоту нашего народа – с подачи больших патриотов и не менее больших опытных мыслителей, Верховный Суд РФ признал движение ЛГБТ экстремистским и, соответственно, оно теперь запрещено в России. Судьи своим решением постановили считать противоестественным то, что в природе естества. Вот так, жизнь не шутка, как сказал, сидя на горшке, пятилетний Чезаре Борджия своему отцу, папе Александру VI, подтирая попку папской буллой, назначавшей его кардиналом.
10.12.2023. Стрельба в Брянске – это далеко не конец
Наши дети – это, возможно, единственное, на что нам ещё не плевать и за что мы готовы положить жизнь. То, что мы наблюдаем сейчас в Брянске, когда отчаянно пытаются найти крайних, чтоб на кого-то повесить ответственность за преступление, совершенное 14-летней Алиной Афанаскиной 7 декабря 2023 года, свидетельствует о том, что подобные инциденты ещё будут случаться. Девочка сознательно пронесла дробовик в школу, стреляла, ранила пятерых, убила другого человека и убила себя. Вот в чём чудовищность ситуации – девица или юноша с 14 лет в Российской Федерации становится ответственным за все свои преступления, в том числе тяжкие. Но ищут крайних: бывшего многодетного её папашу, обвиняя в халатности при хранении оружия и доведения до суицида, охранницу и директора охранного агентства, несчастную тётку, замдиректора гимназии, которая велела отключить рамку металлодетектора, которая вообще к школе не имела отношения, и так далее. Что происходит?
В моей семье на протяжении многих лет хранилось несколько стволов. Когда я был ребёнком, я всегда знал, что где лежит, и с 14 лет только втихаря пользовался родительской машиной, нравилось мне кататься по окрестностям, по Арбату, Поварской и Патриаршим. Оружие я, конечно, трогал втихаря, но и в голову не приходило пойти и расстрелять своих соучеников по школе на Арбате, хотя они меня и дразнили, и травили, и обижали. Моя дочка закончила ту же школу, что и я в 1983 году, 40 лет назад. Это всегда была одна из самых-самых московских школ. На входе в школу охрана, металлодетектор, пропускная система. Можно ли занести оружие в школу? При желании – можно. Оружие смертельного действия можно пронести даже в самолёт. Такое оружие из керамики и пластмассы со стеклянными пулями можно как приобрести за границей и контрабандой доставить в Россию, так и простые модели вроде бесствольного пистолета “Оса” можно изготовить самостоятельно при наличии хоть каких-то навыков работы руками. В детстве мы делали самопалы вроде тех, что делает Данила Багров в фильме “Брат-2”, а в самой школе мы любили такую забаву – напихать в гильзу от мелкашки серу от спичек, закрутить конец пассатижами, потом поджечь кусочек оргстекла, положить гильзу, и тихо ждать на уроке, пока хлопнет. Вот всегда было переполоху! Этой ерундой мы как раз занимались в 8-м классе, потом остепенились.
Допустим, в школах поставят такую же систему охраны и контроля, как в израильском аэропорту “Бен Гурион”. И что? Тогда соучеников начнут расстреливать рядом со школой. И на кого тогда вешать всех собак? В Керчи сколько народу положил юный душегуб? 21 человек убит, 60 ранены, а юноше было 18 лет и приобрёл он ружьё законно. Вопрос не в доступе к оружию, и не в мерах безопасности, вопрос в том, что происходит в головах. Я много лет прожил в Техасе, в Хьюстоне, там стволов на руках больше, чем населения. В каждом доме, в каждом автомобиле, почти в каждой дамской сумочке – либо револьвер, либо многозарядный пистолет. Я знавал одну 104-летнюю бабушку, она ходила уже с ходунками, но сама водила огромный старомодный “Кадиллак” и держала в сумочке Кольт 38-го калибра – боялась быть изнасилованной. У моего сына преподавательница истории искусств, тётенька 35 лет носила с собой постоянно Кольт 45-го калибра. Но при этом в Хьюстоне почти не было стрельбы, а разовые перестрелки в студенческих кампусах – это был не шутинг, а разборки между наркодилерами.
Мою дочку, росшую в Америке, травили долгое время, за то, что она русская. Чего она только не натерпелась. Но она дралась, меня вызывали в школу. “Доченька, зачем же ты била негритёнка головой об асфальт, а мексиканского мальчика головой об забор?” – “Чтоб знали”, – угрюмо отвечала мне восьмилетняя дочь, глядя в пол. К нам приезжала чёрная тётка из какого-то местного отдела по защите и опеке несовершеннолетних, чинили нам допрос с женой, мотали кишки и нервы. Отбрехались кое-как. В Америке, как и в России, буллинг, травля детей всем классом – обычное явление, это так устроены любые стаи: есть вожаки, есть изгои. И есть аутсайдеры. Это не изгои, они просто чуждый элемент этому коллективу. Я, например, всегда был вне коллектива, но старался не конфликтовать. Я не искал ничьей дружбы, и не лез ни к кому. Тут ещё один был немаловажный фактор. Пока я был тщедушным еврейским задохликом, и меня можно было безнаказанно лупить, унижать, дразнить, такое бывало часто. Но мой отчим, прекрасно понимавший, что происходит, отвёл меня во Дворец пионеров на Ленинских горах, в секцию ОФП (общей физической подготовки), а когда у меня появилась приличная мускулатура, я пошёл заниматься самбо, потом кикбоксингом. И, поскольку я уже не боялся получить по морде и не боялся подраться – как дать ногой в морду, так и придушить противника в партере, – то и связываться со мной не было смысла.
