Продолжив затем поездку по стране ради восстановления мира и порядка, он примирил с Генрихом Львом архиепископа Бремен-Гамбургского, участвовавшего в заговоре против Генриха, устроенном князьями во время пребывания герцога в итальянском походе. В марте император восстановил мир на Нижнем Рейне, а в середине апреля, не прекращая объезд своих владений, прибыл для празднования Пасхи в Мюнстер. Примерно через месяц он произвел важные перемены в своем ближайшем окружении. Воспользовавшись кончиной архиепископа Кельнского Арнольда, исполнявшего также обязанности руководителя имперской канцелярии, он назначил на эту должность молодого пробста из Хильдесхайма Райнальда Дассельского. Ровесник Барбароссы, он в значительной мере был сходен с ним характером и складом ума, а главное — своими взглядами на природу и цели королевской власти. Даже среди друзей Фридриха он был выразителем весьма радикальных настроений, требуя не только равноправия римского императора с папой, но и верховенства над ним, ибо папа, по его утверждению, являлся не кем иным, как римским епископом и, таким образом, подобно любому другому князю церкви — имперским вассалом. Это верховенство, в прежние века неоднократно находившее свое выражение в том, что немецкие правители ставили папами своих сторонников, представлялось ему необходимой предпосылкой для осуществления задуманной с большим размахом программы возрождения Империи во всем ее величии. Назначение умного, ловкого и энергичного пробста из Нижней Саксонии на должность первого советника императора должно было перечеркнуть все тайные надежды сторонников папы в Империи на возвращение к временам церковного всевластия.
Фридрих дал еще один повод говорить о себе, с необычайной пышностью отпраздновав свою свадьбу с Беатрикс, очаровательной наследницей Бургундии. Сама юная бургундская графиня привлекала его не меньше, чем блестящая перспектива включения в свои наследственные швабские владения бургундских территорий с их альпийскими перевалами, открывавшими путь в Италию. Еще во время своего первого пребывания в Безансоне, когда решался вопрос о пожаловании в лен герцогства Бертольду Церингену, он задумал этот брачный союз. Начались долгие переговоры с суровым опекуном прекрасной Беатрикс. Теперь он получал вместе с желанной невестой огромное приданое, состоявшее из 5000 рыцарей, цветущей страны, до сих пор лишь формально входившей в состав Империи, а также хорошо укрепленные опорные пункты по ту сторону Альп вплоть до Турина.
В сопровождении архиепископа Безансонского и нескольких родственников императорская невеста прибыла в Вормс, где состоялась ее коронация не только в качестве королевы, но также и императрицы, что явилось грубым нарушением папской прерогативы, вызовом римскому первосвященнику. На состоявшуюся 10 июня 1156 года в Вюрцбурге свадьбу прибыли все, кто пользовался известностью и занимал видное положение в Империи. Из Италии по этому случаю явились с подарками и поздравлениями знатные и важные господа, и даже король Англии Генрих II прислал своих представителей, дабы те от его имени пожелали благополучия венценосным молодоженам. Среди разливавшегося морем веселья печален был лишь Бертольд Церинген, окончательно убедившийся в том, что титул герцога Бургундии навсегда ускользнул от него.
Отныне рядом с блистательным императором красовалась очаровательная императрица Беатрикс, молниеносно покорившая сердца всех рыцарей. Не достигшая еще и двадцати лет, изысканно воспитанная, наделенная утонченной натурой, любезная в обхождении с людьми и искусная в ведении беседы, она задавала тон в благородном обществе. Вскоре жизнь при дворе императора приобрела по бургундскому образцу элегантное изящество, «куртуазность», отличавшуюся особой приверженностью рыцарским идеалам. Беатрикс, тонко чувствовавшая искусство и великолепно образованная, читала и писала не хуже любого ученого монаха, говорила на французском, немецком, итальянском и латинском языках. Она сохранила и приобретенную на родине привычку к исполнению песен, многие из которых сочинила сама. Вскоре без этих песен уже не обходилось ни одно празднество. В Германию потянулись французские трубадуры, своим примером способствовавшие зарождению немецкого миннезанга — придворной лирики, воспевавшей любовь к даме, служение Богу и сюзерену, рыцарские подвиги.
И при этом юная королева не была ни ветреной, ни изнеженной. Она скакала верхом и фехтовала, а если было необходимо, то переносила тяготы походной жизни не хуже любого мужчины. Несмотря на переливавшую через край жизнерадостность и изысканную элегантность, ей не чужды были благочестие и сострадание к бедным, особенно к больным женщинам, для которых она построила госпиталь. Ее прозвали Добросердечной, подметив главное ее душевное качество. Так ее называли повсюду, и прежде всего на ее бургундской родине, которую она сумела своим умом, обходительностью и всем сердцем склонить к поддержке большой политики супруга-императора.
Июнь того года был в жизни Барбароссы богат событиями. Отпраздновав свадьбу, он встретился в Регенсбурге с Генрихом Язомирготом, предложив ему компенсацию за отказ от Баварского герцогства. Им удалось достичь принципиального соглашения, которое предполагалось закрепить на рейхстаге в Регенсбурге же, специально для этого созванном в сентябре. К установленному сроку в этот баварский город прибыли многочисленные князья, прежде всего из южно-германских земель. Среди них были и оба заинтересованных лица, Генрих Лев, из рода Вельфов, и Генрих Язомиргот, Бабенберг. Однако Бабенберг не пожелал войти в город, а расположился со своей многочисленной свитой лагерем на берегу Дуная. Он решил еще раз выказать свою гордость, ожидая, что император сам прибудет к нему. И Барбаросса действительно прибыл в сопровождении всех князей и прочей знати, собравшейся в Регенсбурге. В лагере Генриха Язомиргота и был скреплен ранее уже согласованный договор, согласно которому бывшая Восточная марка, называвшаяся также Австрией, отделялась от Баварского герцогства и становилась самостоятельным герцогством Австрийским. Оно и было пожаловано Генриху Язомирготу.
Дарственная грамота от 17 сентября 1156 года, так называемая «Малая привилегия», устанавливала, что как сам герцог, так и его супруга, византийская царевна Феодора, сестра императора Мануила Комнина, могут свободно распоряжаться новым герцогством, передавать его по наследству как сыновьям, так и дочерям. Без разрешения герцога никто не смеет вершить в Австрии суд, а сам герцог Австрийский обязан посещать созываемые королем собрания, хофтаги и рейхстага, только в Баварии и участвовать в военных походах только на территориях, пограничных с Австрией. Тем самым Австрия приобретала особое положение среди германских герцогств. Впервые имперский лен передавался также и женщине, и впервые женщина получала право наследовать германское княжество. Было положено начало обретению герцогствами большей самостоятельности по отношению к центральной королевской власти. Выданная в Регенсбурге грамота означала, что сделан решающий шаг на пути превращения старинного племенного герцогства в территориальное княжество, обладавшее государственным суверенитетом. Австрийским герцогством отныне не мог распоряжаться ни один германский король. Пройдет немного времени, и вся Германия будет состоять из таких княжеств, лишь формально признающих над собой власть короля-императора.
