Ну, а нам особая роль - ГЛР, госпиталь для легко раненых.
До войны ГЛР не было в штатах. Детище первых месяцев. Потери очень большие, а солдаты с пустяковыми ранениями отправляются на Урал в общем потоке эвакуации и неразберихи. Вот и придумали ГЛР.
"Категорически запрещается эвакуировать легкораненых за пределы армии". "Лечить в условиях, максимально приближённых к полевым". "Проводить военное обучение."
Пока у нас только приказ: "Развернуть ППГ-2266 на 1000 легкораненых". Основная база здесь, в деревне Алнёры. Выздоравливающих - в те самые бараки на косогоре.
Начальство нас инспектировало. Приехал начальник ПЭПа и инспектор - хирург, очень штатский доктор. Мы уже матрацы набили соломой, застелили простынями как в лучших домах. Но начальник распорядился по-своему:
- Не баловать солдат! Солому! Но вшей чтобы не было - ответите!
С утра сидим в ординаторской - ждём. Вот-вот приедут. Врывается сестра:
- Привезли!
Три санитарные полуторки с красными крестами на зелёном брезенте полным - полны, раненые сидят на скамейках. Документы - "карточки передового района", - у сопровождающего. Команда военфельдшера Рябова из приёмного отделения помогает вылезать, ведут в школу, рассаживают.
Вот они солдаты, уже попробовавшие огня. Прежде всего - уставшие. Щёки ввалились, небритые, грязные, большинство - в одних гимнастерках, шинелей нет. Некоторые - с противогазными сумками, но без противогазов. Разрезанные рукава, штанины. Повязки у большинства свежие, потому что в ЭПе смотрели раны, чтобы не заслать к нам "непрофильных".
Многие тут же засыпают, отвалившись к стене или прямо на полу. Хмурые, недовольные. Объясняем:
- Здесь будете долечиваться.
- Какое же тут лечение? Под самым фронтом:
- Самолёты, небось, бомбят? Отправляйте!
... ... ...
В углу коридора стол для регистрации. Много с ней мороки: вызвать по фамилии на карточке, в книгу записать, история болезни в ППГ положена - заполнить нужно её паспортную часть.
Набирается десяток - ведут в баню, в овраг. Иду и я посмотреть, что там делается, в овраге.
Банька маловата, но воды много - горячей, холодной. Рябов молодец. Мочалок только не хватает.
Тут настроение уже получше. Улыбки и даже шуточки.
- Спасибо, товарищ военврач, за баньку! С запасного полка не мылся: Все причендалы опарил.
С камерой, к сожалению, заминка - очередь на дезинфекцию.
В столовой, под навесом, солдаты сидят уже другие - весёлые, в свежем белье.
- Как в субботу, после покоса. Спиртику бы поднесли, медицина!
Но водка не положена.
... ... ...
Раненые поступили обработанные, но всё же перевязочная работает вовсю. У кого повязки кровью промокли, у кого замочили в бане, кто сам попросит. Все сидя перевязываются. Истории болезней тут же записываем.
Такие все простые ранения. Какая уж тут хирургия! Подождать, не трогать - и заживет. Но я впервые видел раненых, и поэтому интересно.
Наш профиль - сквозные и касательные пулевые и мелкоосколочные ранения мягких тканей конечностей, груди и живота. Пишут в "указаниях": мелкие осколки до пяти миллиметров не нужно торопиться доставать. Если размер больше - лучше удалить или рану рассечь.
Сделал первую операцию - удалил осколок. Долго не могли усыпить: было сильное возбуждение - раненый чуть со стола не убежал. Оскандалились.
Конец сентября. Мы уже больше месяца работаем в Сухиничах.
Наш фронт остановился. Даже больше - взяли Ельню. Маленькая станция и поселок Ельня, но это символ: "Наши тоже могут". Две недели почти постояннобыла слышна канонада, и все раненые прибывали оттуда. В день штурма и взятия они поступили такие возбуждённые, довольные - совсем не те люди, когда бежали. Что значит победа.
... ... ...
Немцы подошли к Киеву. Пришлось и его отдать. Все переживали утрату. Казалось, остановили! Но нет, пока нет. Обороняется Одесса. Ленинград, видимо, окружен, но крепко держится. Может быть, здесь остановят? Намечается союз с Англией и даже Америкой.
Мы живём с начальником в чистеньком домике. Он хороший человек Хаминов.Доктор хороший. Только власть любит, подхалимаж. Но всё - в меру.
Мы сильно разрослись. Сегодня на пятиминутке доложили-1150 раненых! Правда, здесь в Алнёрах, - 420, остальные в тех самых бараках, выздоравливающих.
Вчера приезжал генерал. Ругал порядки - приказал ликвидировать Алнёры и организовать весь госпиталь в бараках при станции.
... ... ...
Итак, мы почти переехали. Многих выписали в часть, и в Алнёрах осталось человек сто раненых - только в школе и в клубе. На матрацах, на простынях, в стираных штанах и гимнастёрках.
Госпиталь будет как игрушка. Бараки построены два года назад для ФЗО. Есть баня и прачечная, столовая. ГЛР на тысячу человек и даже больше. Разумеется - перевязочная, операционная. Сейчас у нас семьсот пятьдесят.
Едем с начальником на двуколке. Он правит.
- У меня такая же таратайка в Устюге была.
Обсуждаем сводку: "Бои по всему фронту". Примеры героических подвигов. В газетах - декларация СССР, США, Англии о координации усилий. Очень важно - не одни.
Заехали на хоздвор, Хаминов отдал лошадь, занялся хозяйством. Я иду в перевязочный барак. Нужно посмотреть, как Канский, санинструктор, автоклав устанавливает.
Вдруг - крики:
- Самолеты! Самолеты!
Замер: слышен мощный гул, такого ещё не было. Двор уже полон народа - солдаты, сестры и санитары. Доктор терапевт истошно кричит:
- Уйдите, уйдите в халатах! В щели!
Вот оно, настоящее. С запада в правильном строю движется на нас целая эскадрилья самолетов. Хорошо, что щели отрыты и бараки стоят не густо.
- Врачи, сестры! Не прятаться, пока раненые не укрыты! Вывести всех из бараков!
Впрочем, едва ли кто меня слушает. Самолеты почти подходят к краю нашего поселка. За ним стоят зенитки.
Вот они ударили - залп сразу из всех трёх орудий. Белые облачка разрывов ещё не достигли самолетов.
Приближаются. Зенитки медленно поднимают стволы, стреляют навстречу почти непрерывно. Три передних самолета странно повернулись на крыло, застыли на долю секунды и вдруг ринулись вниз - прямо на батарею.
- Пикируют!
Три высоких хвоста земли взвились и закрыли зенитчиков. И одновременно ударили звуки - визг пикировщиков, визг бомб, грохот взрывов:
Фонтаны земли осели. Храбрые ребята эти зенитчики. Задрали свои зенитки почти вертикально и стреляют прямо навстречу следующей тройке пикировщиков. Опять визг, грохот.
Уже не пикируют, к нам подходят - путь к станции через нас. Сейчас дадут! Взглянул - двор как вымело. С крыльца видно в щелях лежат друг на друге, лицами вниз. Сам хочу спрятаться, исчезнуть. Но стесняюсь - санинструктор Коля Канский глядит на меня: испугаюсь ли?
