Это была настоящая удача! Как никто другой, Николай Константинович понимал: возможности старых нефтяных районов ограничены. Для резкого увеличения добычи нефти, на котором настаивало руководство страны, была необходима новая сырьевая база. И такая база появилась! После первых девонских фонтанов нарком сделал ставку на «Второе Баку». В феврале 1945 года, будучи на приеме у Сталина, Николай Константинович сумел добиться одобрения именно этой линии развития нефтяной промышленности и получить под нее необходимые средства.
— А что нужно для увеличения добычи нефти? — спросил товарищ Сталин Байбакова.
— Необходимо немедленно развивать новую нефтяную базу — «Второе Баку»… — ответил он. — Для этого потребуются капиталовложения, материальные ресурсы, рабочая сила.
— Хорошо, вы изложите конкретные просьбы в письменной форме. Я скажу Берии. — И тут же Сталин набрал номер Берии: — Лаврентий, все, что попросит товарищ Байбаков для развития нефтяной промышленности страны, нужно дать.
Последующие годы полностью подтвердили правильность выбранной стратегии. Хотя и в традиционных южных регионах велась колоссальная работа, основной рост обеспечивало именно «Второе Баку». В 1955 году здесь добывалось уже почти 60 процентов общесоюзной добычи — 41 миллион тонн нефти. При этом порядка 70 процентов всего «черного золота» Урало-Поволжья приходилось на Башкирию и Татарию, на территории которой в 1948 году было открыто одно из крупнейших месторождений того времени — Ромашкинское или Ромашка, как любовно называли его нефтяники.
Что было особенно важно для разоренной послевоенной страны — новая нефтяная база осваивалась с невиданной эффективностью. Себестоимость волго-уральской нефти была на порядок (в разы) меньше, чем в старых районах. Здесь удачно соединились удивительная природно-геологическая составляющая, благоприятный климат, выгодное географическое положение, мобилизационный ресурс народного хозяйства, технологические нововведения и, конечно, трудовой энтузиазм тех людей, которые обустраивали нефтяное Урало-Поволжье.
Тогда, в 1946 году, товарищ Сталин требовал добывать 60 миллионов тонн нефти к 1960 году, и эти цифры казались недостижимыми! Но реальность превзошла все самые смелые ожидания. Уже в 1955 году советские нефтяники под руководством Н. К. Байбакова не только выполнили, но и перевыполнили наказ вождя. СССР добывал уже порядка 71 миллиона тонн! И было ясно, что это только начало…
Вперед за Сталиным ведет нас Берия
Лаврентий Берия — одиозная личность. Совершая свой путь наверх, он оставлял за собой зловещий след. Нарком внутренних дел Грузинской ССР, председатель Закавказского ГПУ, первый секретарь ЦК Компартии Грузии и Закавказского крайкома ВКП(б), глава всесильного НКВД СССР… В феврале 1941 года он становится заместителем председателя правительства, а в марте 1946 года — членом Политбюро. У Сталина Берия на особом счету. Что ни поручи Лаврентию Павловичу — из-под земли достанет, но выполнит. Только самые важные, ответственные задания. Например атомный проект. Или вот нефть! Ничего не скажешь, «повезло» нашему герою с куратором.
Когда-то Берия тоже начинал в нефтяной столице Баку. Известно, что после окончания школы в селе Мерхеули его как лучшего ученика на деньги односельчан отправили учиться в Сухуми, а в 1915 году он поступил в Бакинское механико-строительное училище, которое в 1919 году закончил с отличием. Одновременно с учебой в училище он также работал практикантом в главной конторе нефтяной компании Нобелей. В Баку же стартовала и революционная карьера Л. П. Берии. В марте 1917 года он вступил в партию большевиков. А уже в 1918-м начал работать в секретариате Бакинского совета рабочих депутатов, а затем помощником Анастаса Микояна, который в то время был одним из руководителей большевистского подполья в Азербайджане. Разумеется, важнейшим направлением работы большевиков в Баку была агитация среди рабочих на нефтяных промыслах.
Берия — куратор, Байбаков — нарком. В такой связке присутствовала определенная логика. Николай Константинович — молодой талантливый нефтяник, обладающий профессиональными навыками, в тонкостях знающий производство. А «смотрящий над ним» — само воплощение административного ресурса! Дефицит материалов и оборудования? Не хватает людей? Кто-то не прислушивается к просьбам нефтяников? Лаврентий Павлович решит любой вопрос… Вот только все было гораздо сложнее.
Присутствие Берии в нефтяной промышленности не ограничивалось кураторством. Ряд важнейших объектов отрасли напрямую контролировался системой НКВД — МВД. Например крупные стройки, где активно использовали «спецконтингент». Или вот знаменитый Ухтпечлаг, где силами заключенных была организована шахтная добыча высоковязкой нефти на Ярегском месторождении. Конечно, объем добываемой на Печоре нефти был достаточно скромным — 1–1,5 процента от общесоюзного показателя. Но из песни слов не выкинешь — лагерная нефть была!
Все годы, что Николаю Константиновичу пришлось работать под началом Берии, отношения пребывали в состоянии «на грани». Редкий их разговор обходился без оскорблений. «Переломаю ноги», «посажу в тюрьму», «пойдешь в лагерь», а особенно нравилось Лаврентию Павловичу вот это: «свалю с вышки, на которую ты забрался». Порой, казалось, что еще чуть-чуть и угроза станет реальностью.
Об одном таком случае вспоминал первый начальник объединения «Татнефть» 1950–1955 годов Алексей Тихонович Шмарев. Не скрывая в этом деле свою неоднозначную роль, он рассказывал довольно мягкую версию произошедшего: «В конце декабря 1951 года мы обычно встречались с первым секретарем Татарского обкома партии З. И. Муратовым обговорить итоги уходящего года, скоординировать очередные задачи. Зиният Ибетович поинтересовался, завершился ли подсчет извлекаемых запасов Ромашкинского и других месторождений. Я сказал, что на днях закончили. Обобщенные данные втрое превзошли прежние наши прикидки, и я назвал цифру. Зиният Ибетович обрадовался этому и тут же по вертушке позвонил исполняющему обязанности генерального секретаря ЦК партии Маленкову — мол, Георгий Максимильянович, вы вчера интересовались, намного ли Татария в будущем может увеличить добычу нефти? Вместе с начальником объединения „Татнефть“ Шмаревым (он у меня в кабинете) рады доложить: фактические запасы нефти, как окончательно выяснилось, втрое превышают предположительно показанные министерству. И прикрыв ладонью трубку, шепчет: Георгий Максимильянович по телефону докладывает Берии нашу цифру. — И снова с Москвой: Вас понял, Георгий Максимильянович. Прибудем вдвоем. И мне, невесело: нас на завтра к 15.00 вызывает к себе Берия… в Кремль… Смутно стало на душе… С таким настроением мы с Муратовым отправились на прием к Берии. Был вызван и министр нефтяной промышленности Н. К. Байбаков. Едва вошли, как Берия, упитанный, холеный, в оранжевой кожаной куртке, в пенсне с золотой оправой, сразу насел:
