20 августа 1498 года Колумб добрался до уже почти что родного острова Эспаньола (Гаити). Но в Изабеллу корабли заходить не стали, Колумб направился в поселение Санто-Доминго, основанное в отсутствие мореплавателя его братом Бартоломе, в пятидесяти милях от Изабеллы, возле устья большой реки.
У колонистов дела шли не лучшим образом. Часть из них хотела вернуться в Испанию, другие же стремились добывать золото без административного контроля. Поселенцы отказывались сооружать дома за плату, обещанную в Испании, но никогда не выдававшуюся. Намного перспективнее им казалось создание собственных хозяйств, на которых можно было заставить работать индейцев.
Еще до возвращения Христофора на Эспаньолу произошел открытый бунт части колонистов (60–70 человек), выступивших под предводительством главного судьи острова Франсиско Рольдана против брата адмирала Бартоломео, занимавшего пост губернатора Санто-Доминго. В отсутствие последнего они совершили набег на Санто-Доминго и учинили там погром. И в это время на остров вернулся Христофор Колумб.
Как уже отмечалось выше, он был великим мореплавателем, но весьма посредственным администратором. Справиться с неповиновением колонистов адмирал не мог. Он не стал трогать бунтарей, и те совсем перестали ему подчиняться, тем более что с каждым днем их становилось все больше. Жюль Верн в своей «Истории великих путешествий» пишет об этом: «Авторитет Колумба и его власть настолько упали, что в августе 1499 года он вынужден был подписать с Рольданом унизительное условие, согласно которому за Рольданом сохранялась должность главного судьи, а его приверженцам была обещана выплата жалованья за все время восстания и предоставлялись «репартимьенто» – земельные наделы вместе с прикрепленными к ним индейцами».
Но главный удар поджидал адмирала в другом месте – в Испании с каждым днем усиливалось недовольство им. И дело не только в том, что отпущенные на родину колонисты распускали порочащие его слухи и писали на него доносы. Главное было в другом. Доходы от вновь открытых земель никак не могли покрыть расходов на отправленные к берегам Нового Света экспедиции. А тут еще и конкуренты португальцы (Васко да Гама) вернулись из настоящей Индии с богатым грузом.
Чтобы как-то поправить дела, Фердинанд принимает решение назначить своего придворного вельможу и командора религиозно-военного ордена Алькантара Франсиско Бовадилью судьей-правителем на Эспаньоле с неограниченными полномочиями.
23 августа 1500 года Бовадилья прибывает на Эспаньолу и сразу же начинает судебное преследование Колумба и его братьев. Христофор соглашается признать Бовадилью только лишь представителем правосудия, но никак не губернатором колонии. Но у того в «рукаве припрятан туз», он вручает адмиралу письмо короля и королевы следующего содержания:
«Дон Кристоваль Колон, наш адмирал моря-океана! Мы приказали нашему командору дону Франсиско Бовадилье объявить вам нашу волю. Повелеваем подчиняться ему и исполнять все, что он скажет от нашего имени.
Фердинанд, Изабелла».
В этом письме даже не упоминается присвоенное ранее Колумбу звание вице-короля. Можно представить, какие чувства испытывал в этот момент великий мореплаватель. Но это было еще не все. Бовадилья еще до начала расследования приказал заковать в цепи Колумба и его братьев и отвести их в тюрьму. Затем было проведено очень быстрое и, разумеется, весьма и весьма пристрастное расследование, позволившее Бовадилье обвинить Колумба в государственной измене. Новый правитель Эспаньолы приказал отправить Колумба в Испанию как преступника – в кандалах.
Капитан каравеллы, доставлявший адмирала к испанским берегам, предложил Колумбу освободить его от цепей, но тот решительно отверг эту поблажку Он заявил: «Короли приказали мне повиноваться, и Бовадилья заковал меня в кандалы; я останусь в них до тех пор, пока короли не позволят снять их, и я сохраню эти цепи на память о своих заслугах».
Между 20 и 25 октября 1500 года корабли с узниками прибыли в Кадис. Колумба и его братьев повели по городу под стражей и в оковах. Из Кадиса его направили в один из монастырей Севильи. Известно, что он оставался в кандалах, по меньшей мере, до конца декабря, когда пришел приказ о его освобождении. Биографы Колумба отмечают, что обращение с великим мореплавателем как с уголовным преступником вызвало негодование по всей стране, что не могло не встревожить Фердинанда и Изабеллу. Король заявил, что Бовадилья превысил свои полномочия, а Изабелла приказала выдать адмиралу две тысячи дукатов, чтобы он мог явиться ко двору «в приличном виде». Это был не лишним, поскольку адмирал вернулся из Америки без золота, изъятого Бовадильей.
Аудиенция была дана Колумбу в королевском дворце в Гранаде. Там, по словам историка XVI века Г.Ф. де Овиедо, адмирал «целовал руки королю и королеве и со слезами приносил самые глубокие извинения. Его выслушали, с большим милосердием утешили, произнесли слова, которые его несколько обрадовали». Другой историк, Антонио де Эррера (XVII в.), писал, что сильно постаревший и изможденный Колумб, представ перед королевской четой, упал к ногам королевы. Изабелла в этот момент не смогла удержаться от слез, а Фердинанд стал говорить адмиралу о своей признательности и неизменном расположении.
Стоит отметить, что еще до приема его государями Колумб приложил много усилий, чтобы вернуть себе доброе имя. В частности, он рассылал письма своим высоким покровителям. Хорошо известны два таких письма: «Письмо кормилице дона Хуана Кастильского» и «письмо «Неизвестным сеньорам».
Знатная придворная дама Хуана де ла Торрес (ум. в 1503 г.) была кормилицей наследного принца Хуана (1478–1497). Но самое главное было то, что она пользовалась расположением королевы Изабеллы. Колумб не без оснований надеялся, что его жалобы на действия Бовадильи от нее дойдут до королевы.
Он писал в этом письме:
«Достойнейшая сеньора! Если новы мои жалобы на мир, зато исстари знаком мне обычай людей поносить других. Тысячу сражений дал я этим людям и устоял во всех битвах, ныне же – мне не помогают ни оружие, ни советы. С жестокостью был я ввергнут в бездну; надежда на того, кто всех сотворил, поддерживает меня. Его помощь всегда была своевременна.
С какой горячей любовью я стал служить [кастильским] государям и служил им в деле, невиданном и неслыханном! Господь сделал меня посланцем нового неба и новой земли… и туда Господь указал мне путь. Все относились ко мне с недоверием, но Бог дал королеве, моей сеньоре, великую силу и ясный дух и сделал ее своей наследницей, точно она была его дорогой и нежно любимой дочерью. Во владение всем этим вступил я от ее королевского имени. Все желали утаить свое невежество, пытаясь болтовней о трудностях и издержках [связанных с моим предприятием] скрыть собственную неосведомленность.
