Тремя великими божествами Вселенной, по уверениям приверженцев “Процесса”, были Иегова, Люцифер и Сатана; Христос как абсолютный объединитель удерживал всех трех вместе. Во взглядах Мэнсона этот дуализм присутствовал в еще более упрощенной форме: своим последователям он представлялся то Сатаной, то Христом.
Обе группы проповедовали второе пришествие Христа в самом скором будущем. Вера не то чтобы очень уж необычная, если не считать интерпретации. Изданная “Процессом” брошюра утверждает: “При помощи Любви Христос и Сатана покончили с вековечной враждой и объединились для наступления Конца: Христос грядет, чтобы творить Суд; Сатана приведет Приговор в исполнение”. На сей раз, когда в мир явится Христос, говорил Мэнсон, на крестах окажутся римляне (т. е. истеблишмент).
Отношение Мэнсона к страху было настолько необычно, что я полагал его практически уникальным. По крайней мере, мне так казалось до тех пор, пока в мои руки не попал специальный выпуск журнала “Процесс”, целиком посвященный этой проблеме: “Страх полезен… Страх побуждает к действию. Он питает нас энергией, он помогает живым существам добиваться желаемых результатов, поднять себя на взятие новых вершин и отбросить горечь неудачи”. Формулировки, конечно, отличаются, но это почти в точности повторяет проповеди Мэнсона.
Мэнсон часто говорил о кладезе бездны; “Процесс” — о бездонной пустоте.
Внутри самой организации “Процесс” часто называли “семьей” (вплоть до 1969 года, в любом случае); участники движения знали друг друга как братьев, сестер, матерей, отцов.
Графический символ “Процесса” схож со свастикой, вырезанной Мэнсоном на собственном лбу, хотя и не идентичен ей.
Среди наставлений “Процесса”, параллельных взглядам Мэнсона, имеются и следующие: “Настало Время Конца… Величайший грех состоит в убийстве животного… Христос говорил: любите своего врага. Врагом Христа был Сатана. Любите Христа и Сатану… Агнец и Козел должны объединиться. Чистая Любовь опускается к нам с вершины Небес, объединенная с чистой Ненавистью, поднимающейся из глубин Ада”.
Один из бывших сторонников “Процесса”, допрошенный офицерами ДПЛА по делу о сражении на ножах между двумя группировками мотоциклистов (ни одна из которых не имела ни малейшего отношения к “Процессу”), сказал об этом культе: “Им не нравятся люди, которых им не удается переманить к себе. Они всецело противостоят “серым силам”, как они их зовут, — богатеям из истеблишмента или неграм…"
В.: “Почему они недолюбливают негров?”
О.: “Не знаю. Они им не нравятся, и точка”.
В.: “У них к неграм врожденная ненависть?”
О.: “Ну да, врожденная ненависть, но им еще хочется втянуть негров в какие-то боевые действия… Они сразу видят людей, чем-то разозленных или озлобившихся”.
Это было личное мнение порвавшего с “Процессом” участника движения, и оно вполне может не совпасть с официальной позицией самого “Процесса”, но сходство с собственной философией Мэнсона здесь неопровержимо и буквально повергает в трепет.
Это лишь некоторые из найденных мною параллелей. Их вполне достаточно, чтобы убедить, по крайней мере, меня: даже если сам Мэнсон никогда не считал себя приверженцем “Процесса”, то немало позаимствовал у этого сатанинского культа[209].
Но и это не единственные обнаруженные мною связи между “Семьей” Мэнсона и сатанистами.
Бобби Бьюсолейл одно время весьма часто общался с кинорежиссером Кеннетом Энгером, который сам серьезно интересовался мистикой мотоциклетных банд и оккультизмом. Бьюсолейл снимался в фильме Энгера “Восход Люцифера”, причем сыграл заглавную роль Князя Тьмы. Это произошло еще до его первой встречи с Мэнсоном.
В своем психиатрическом отчете о состоянии Сьюзен Аткинс доктор Джоэл Хочман подробно описал ту часть ее биографии, что прошла к Сан-Франциско, т. е. примерно к 1967 или 1968 году, также до ее знакомства с Мэнсоном: “В этот момент она вступила в фазу, которую называет сегодня сатанинским периодом своей жизни. Она познакомилась с Энтони Лавэем, главой движения сатанистов[210]. Она принимала участие в коммерческой постановке шабаша ведьм и помнит первое представление, в ходе которого приняла АСД. По ходу действия она должна была лечь в гроб и оставалась там, подвергаясь галлюцинаторным реакциям. Она рассказала, что ей не хотелось выбираться из гроба, и вследствие этого занавес был опущен минут на пятнадцать позднее задуманного. Она заявила, что чувствовала себя живой, тогда как все прочие, населявшие отвратительный мир, казались ей мертвыми. Впоследствии этот “сатанинский приход” она испытывала [еще] примерно восемь месяцев… ”
Во время процесса по делу об убийствах Тейт — Лабианка Патриция Кренвинкль рисовала на бумаге все, что придет в голову. По словам пристава Билла Мюррея, излюбленными темами ее рисунков были рогатые головы и Козел Мендес, т. е. сатанинские символы.
Перед тем как убить Войтека Фрайковски, Чарльз “Текс” Уотсон заявил ему: “Я Дьявол, и у меня здесь свои дьявольские дела…”
Еще одним человеком, оказавшим на Мэнсона очевидное влияние (и в идейном смысле, и в качестве примера), был мертвец — Адольф Гитлер. Мэнсон отзывался о нем с уважением и часто говорил о нем. Своим последователям он сказал, что “у Гитлера были наготове прекрасные ответы на все возможные вопросы”, и еще: “Гитлер был продвинутым парнем, который подровнял евреям карму”. Самого себя Мэнсон воспринимал как фигуру исторического масштаба, не меньше. В собственных глазах он был лидером, которому не только суждено запустить вспять карму чернокожих, но заодно и “подровнять” всех прочих, за исключением собственной расы арийцев — своей исключительно белокожей, исключительно американской “Семьи”.
Существовали как поверхностные, так и скрытые параллели между Гитлером и Мэнсоном.
Оба были вегетарианцами; рост обоих был невелик; оба тяжко страдали от нанесенных им в юности глубоких ран — психологических травм, которые укрепили (если не легли в ее основу) их невероятную ненависть к обществу; обоим пришлось носить клеймо незаконнорожденности — в случае Мэнсона потому, что он сам был рожден вне брака, у Гитлера же таким бастардом был отец.
Оба были бродягами-скитальцами; оба пытались добиться чего-то на поприще искусства, но испытали горечь разочарования; оба серьезно занимались оккультными областями знания; оба заставляли других совершать убийства ради себя.
Оба были расистами, но свидетельства показывают, что оба верили в то, что по их жилам струится кровь того самого народа, который они так презирали. Многие историки считают, что Гитлер был втайне одержим страхом, что кто-то из его предков был евреем. Если тюремное дело Мэнсона не лжет, он должен был верить, что его отец был чернокожим.
