Наш «отель» в Шекаре был выбран офицером связи, и этот выбор вызвал у нас желание немедленно оказаться в палатках. В коридоре было так холодно, что капли из крана самовара образовали сталагмиты изо льда на бетонном полу. Комнаты напоминали тюремные камеры с провисшими железными кроватями и одинарными одеялами. Общественные туалеты не убирались, видимо, со времен прихода Мао. Мы собрались вместе с шерпами в ресторане, чтобы немного поесть. Еда же была даже хуже мрачных шуток Брайана.
Самой большой шуткой была официальная плата за эту пародию на отель — шестьдесят долларов США с носа за ночь, установленная в Бейджинге для иностранцев.
На следующее утро, покидая Шекар, мы совместно сделали фильм о нашем последнем этапе на пути к базовому лагерю. Неудивительно, что китайские водители раздражались всякий раз, когда начиналась чехарда с остановками, необходимыми, чтобы снять выбранные кадры. Тем не менее, мы отсняли все наше продвижение и закончили тогда, когда джипы перевалили Панг Ла Пасс, 5750 м, с которого открылся ещё более грандиозный вид Эвереста.
На южной стороне Панг Ла дорога резко ухудшилась, и машины затряслись на огромных ухабах. Спустившись в долину, мы впервые после отъезда из Катманду повернули на запад и поехали по каменистой дороге, ведущей к монастырю Ронгбук и базовому лагерю. Здесь деревни были богаче с изящно покрашенными домами, а в полях гуляли сытые лошади. Склоны долины каменисты и почти лишены растительности, и только одна, две яркие вспышки зелени виднелись там, где расположилась деревушка с несколькими фигурными полями и парой деревьев.
Теперь мы следовали вдоль молочного цвета реки, которая питается снегами Эвереста. Здесь она известна как Ронгбук, берущая своё начало на северных склонах Эвереста и Макалу, затем делающая большую петлю по Тибетскому плато, прежде чем смело врезается в ряд глубоких ущелий, течет по Гималаям как Тсанга, становясь в Непале Аруном. На юге Непала она сливается с Сан-Коси, течёт по равнинам Индии, пока не впадет в Ганг в Катихаре.
Раньше для географов было тайной, каким чудесным образом Арун пересекает гималайский водораздел. Проблему решил Д.Р. Вегер, географ и исследователь, снарядив в 1937 году экспедицию в неизведанные ущелья Аруна. Он пришел к выводу, что река нормировалась гораздо раньше, чем Гималаи стали подниматься, и по мере роста гор река врезалась в них, образуя глубокие ущелья. Вегер опубликовал свою теорию в географическом журнале в июне 1937 года, утверждая, что, вне всякого сомнения, река Арун образовалась раньше величайших гор на земле.
К концу зимы река Ронгбук чуть больше маленького ручейка, но с подъемом летней температуры полностью меняет свой характер, превращаясь в ревущий поток талой поды. Мы проходили мимо множества разрушенных мостов — свидетельство мощи сезонного потока.
Мы перешли реку по впечатляющему новому мосту, продолжая путь на запад по её южному берегу мимо каравана яков, идущих в базовый лагерь. Груженые фуражом и пожитками пастухов яки шли с наступлением каждой весны, совпадая с прибытием экспедиций. Они брели по этому пути столетия, снабжая монастыри, которые располагались у подножья ледника Ронгбук, по крайней мере, четыреста лет.
Дорога постепенно поворачивала на юг, обходя уступ, пока мы не увидели прямо под собой ледник Ронгбук и северный склон Эвереста, возвышающийся впереди. С тех пор, как мы в последний раз видели склон с Панг Ла, выпал свежий снег, и многие темные места были теперь грязно белого цвета. Мы ещё раз остановили машины и отсняли полкассеты, прежде чем набежавшие облака закрыли обзор.
К ещё большему разочарованию наших шоферов, которые ворчали от нетерпения, мы снова стали снимать интервью Брайана у Ронгбукского монастыря на крыше золотоглавой ступы. Он был в меланхолическом настроении и открыто говорил о своих страхах перед предстоящей горой:
— Иногда я полон уверенности, иногда просто умираю от страха. Это такая устрашающая гора. И, если она позволит нам, мы взойдем на вершину. Но, Господи, это будет нелегко.
Наконец, сопровождаемые леденящим ветром, мы проехали последние двадцать минут вдоль ледниковой морены и прибыли в базовый лагерь на высоте 5500 метров. Еще оставалось достаточно светлого времени, чтобы расчистить площадки и поставить палатки. Пока мы сражались с палатками, облака на мгновение очистили Эверест, и вершина предстала пред нами купающейся в огненно-красном свете. Было 11 апреля, прошло девять дней с тех пор, как мы уехали из Катманду, и двенадцать дней, как уехали из Великобритании. Путешествие закончилось, теперь начиналась экспедиция.
***
Я как ребенок часто пытался представить себе, что же в действительности представляет собой базовый лагерь. Может быть, он похож на снежную пещеру или на бивуак? Самое лучшее, что я мог представить — это несколько маленьких домиков в альпийском стиле, заполненные веселыми альпинистами, пьющими коку из запотевших кружек. Освещенное фонарями, согретое очагом — это было место, скрытое от ураганов, бушевавших снаружи.
Короткое пребывание в базовом лагере на северной стороне Эвереста быстро развеяло мои детские фантазии. Более враждебного и менее приветливого места трудно было себе представить даже за полярным кругом. Прибывающие экспедиции рассыпались по всей ледниковой долине, выискивая разные углубления, которые, по их мнению, могли защитить от ветра. Они ошибались. Тибетский ветер неизбежен, как камни и пыль. Как запах засохшего ячьего помета.
Это не мимолётный визит. Нашему лагерю предстоит стать нашим домом на ближайшие десять недель, куда мы будем возвращаться каждый раз из высотных лагерей. Процесс акклиматизации — медленный процесс, и даже у опытных команд он занимает семь-восемь недель, пока организм не приспособится к недостатку кислорода.
Всем своим существом долина Ронгбук стремится усложнить вам жизнь. В промороженный грунт невозможно забить даже самый прочный колышек для палатки. Реки затянуты льдом, а там, где они текут, вода наполнена илом и непригодна для питья. Спальные мешки, вытащенные на воздух для просушки, подхватывает ветром и уносит прочь. Выстиранная одежда становится колом на морозе. Воздух сухой. Горло воспаляется. Губы трескаются. Кожа на пальцах трескается и инфицируется. Начинаешь думать о доме, или о чем угодно, кроме вселяющей ужас горы, которая возвышается над долиной.
Я был поражен тем, что нахожусь в базовом лагере под Эверестом, но не могу сказать, что мне нравилось здесь.
Опытные Барни и Ал выстроили основательные стенки из камней вокруг своей палатки, чтобы ветер не мог её обрушить. Остальные лентяи, вроде Киса и меня, делали нерешительные попытки копировать их действия, и вынуждены были ставить палатки заново после каждой бури.
