Имена наших соотечественников Коккинаки и Ильюшина надежно вошли в историю Отечества. Трудовой подвиг их увековечен. Я побывал около бюста дважды Героя Советского Союза Владимира Константиновича Коккинаки, установленного в центре Новороссийска. Постоял и у бюста трижды Героя Социалистического Труда Сергея Владимировича Ильюшина в центре Вологды. Поклонился им. Да! Были люди в наше советское время!
Часть 3
Немного о работе моей и коллег. О Бене и ахмерове
Глава 1
Кгб — ЦРУ. Кто кого? Прощай, Москва! Привет, Америка!
Как отмечалось мной в одной из глав книги, я довольно быстро принял предложение кадровика поступить на учебу и службу в органы безопасности. Разговор был в мае 1960 года непосредственно после провокации в отношении нашей страны американских спецслужб с участием летчика-шпиона Гарри Пауэрса. Его разведывательный полет над территорией СССР лишний раз показал мне, что Запад реально и масштабно занимается шпионажем против моего Отечества. Захотелось лично поучаствовать в противодействии этому.
Два года спустя, уже во время моей учебы в ВШ КГБ, чекисты сорвали другую крупную акцию буржуазных разведок. Речь идет о разоблачении изменника Родины, полковника ГРУ Генерального штаба Вооруженных Сил СССР Олега Пеньковского. Он в силу низких личных качеств, ограниченности интересов и корысти пошел на предательство и связался с ЦРУ США и МИ-5 Великобритании.
22 октября 1962 года Пеньковский был арестован, а 11 мая 1963 года военной коллегией Верховного суда СССР признан виновным в шпионаже и приговорен к расстрелу. Его связник с МИ-5 англичанин Гревилл Винн за шпионаж был лишен свободы на 8 лет, однако в апреле 1964 года обменен на известного советского разведчика Конона Молодый, ("Бена"), отбывавшего в Королевской тюрьме Великобритании 20-летний срок тоже за шпионаж (в том же году он уже встречался со слушателями ВШ КГБ, о чем я подробно рассказал в отдельной главе, посвященной разведчику).
Разоблачению Пеньковского способствовала четкая система чекистских мер контроля за иностранцами, прибывавшими в СССР по различным каналам. И, конечно, большую роль сыграло высокое мастерство сотрудников КГБ всех уровней. Именно система взаимосвязанных мероприятий позволила выйти на след предателя. В последующем дело Пеньковского стало предметом изучения в Высшей школе КГБ в качестве примера правильной организации чекистской работы в среде иностранцев. К нам приходили с лекциями непосредственные участники этой операции.
Вскоре и мне в качестве молодого специалиста в ранге стажера из Москвы удалось участвовать в активных мероприятиях по выявлению, документированию и пресечению шпионских акций американских разведчиков, действовавших в нашей стране под "крышей" дипломатов. Оперативную практику в течение нескольких месяцев я проходил в одном из крупнейших транспортных и промышленных городов СССР. В наш город прибыла группа сотрудников посольства США и, пользуясь дипломатической неприкосновенностью, не опасаясь оказаться за решеткой, действовала напористо, нагло, достаточно профессионально, собирая информацию по важным военным, транспортным и другим объектам. Эти солидные господа буквально лезли на заборы воинских частей. Не менее активно, но вежливо работали и мы, ювелирно осуществив многоходовую операцию, позволившую заполучить фотокопии их многочисленных собственноручных записей, зафиксировавших результаты визуальной разведки.
Вся работа местного органа КГБ находилась под контролем Центра. Узнав, что в наших руках находятся эти уникальные записи, Москва потребовала их скорейшего перевода. Но вот тут-то и возникли не меньшие трудности, чем в том, чтобы заполучить этот материал. Опытным специалистам, знатокам английского языка, такая задача оказалась не по зубам.
Сложность состояла в том, что записи были трудно читаемые. Почему? Потому что разведчики производили их скрытно по ходу перемещения по городу. Делали это, не вынимая рук из карманов, в которых спрятали небольшие специальные блокнотики и маленькие карандаши. Такой способ фиксации результатов своих наблюдений, видимо, они считали более безопасным, чем фотографирование или запись на диктофон. Поэтому, естественно, письменные записи они исполнили корявыми буквами. Кроме того использовались сокращенные термины и Эзопов язык. К тому же, не все наши сотрудники, пытавшиеся осуществить перевод, были в курсе конкретных перемещений разведчиков, и не могли увязать их записи с реальными объектами.
Кто-то из старых оперов предложил попытаться сделать перевод новобранцу, то есть мне, не особо надеясь на результат. Тем не менее я сосредоточился, обложившись словарями, начав перевод сразу после ужина, в течение нескольких часов расшифровывал головоломки американцев. Поставил себя как оперативник на место иностранных "гостей", подключил интуицию, проявил смекалку и глубоко заполночь закончил расшифровку-перевод, выполнив его на сто процентов. Несомненно, успеху способствовало то, что в ВШ КГБ нам целый год английский язык преподавал опытнейший разведчик-нелегал, американист Исхак Абдулович Ахмеров, рассказу о котором посвящены две главы моей книги.
Содержание расшифрованных мною записей свидетельствовало, что за короткое время американские разведчики сумели собрать и записать в блокноты достаточно подробную информацию о местах дислокации и некоторых характеристиках стратегических и других важных объектов города. Записи показали также, что эти конкретные разведчики являются классными специалистами своего дела и их дальнейшее пребывание в СССР серьезно угрожает безопасности страны. Был сделан вывод, что их враждебные действия должны быть как можно скорее пресечены.
По решению Центра это и было сделано, однако уже во время нахождения иностранцев в другом городе, но с учетом и использованием ценнейших данных, задокументированных нами. Причем, полученные записи разведчиков и сделанный мной их перевод, явились основными документальными доказательствами их разведывательной деятельности. К тому времени я вернулся в Москву. В газете "Правда" опубликовали сообщение, что дипломаты изобличены компетентными органами СССР в незаконной деятельности, приведены фрагменты записей перевода. В связи с действиями, несовместимыми с их официальным статусом, эти лица названы персонами нон грата и выдворены из страны. Короче говоря, они вынуждены были сказать: Прощай, Москва! Привет, Америка! И вернуться в свою страну.
Прочитать такое сообщение в центральной газете для меня было полной неожиданностью и вызвало большие положительные эмоции. К тому же начальник УКГБ объявил мне, простому стажеру, благодарность, сообщив об этом по "ВЧ" руководителю Высшей школы генерал-лейтенанту Евгению Питовранову, что стало хорошим стимулом для моей дальнейшей учебы и работы. О беседе Питовранова со мной по этому поводу было рассказано в главе, посвященной Евгению Петровичу.
