С ним стало трудно ладить – Джонс вел себя несносно и постоянно оскорблял друзей. Мик и Кит отвечали ему тем, что дразнили его – насмехались над его короткими ногами, над его челкой как у мальчика-пажа, над мешками под глазами. «Чтобы быть «Роллингом», нужна железная выдержка, – говорил Билл Уаймэн. – Малодушные или слишком чувствительные не вынесли бы насмешек Мика и Кита». Олдэм к этому добавил: «Временами мы вели себя по-детски жестоко с Брайаном, но он сам напрашивался».
Чаще же всего Брайан просто отсутствовал. «Мы уже изначально рассчитывали, что он не появится, – говорил Кит об отсутствии Джонса на сессиях звукозаписи и турах. – А когда он приходил, то это казалось чудом».
Джонс появился на выступлении Rolling Stones в Мюнхене в сентябре 1965 года, перед отлетом группы в США. Именно там длинноногая восемнадцатилетняя блондинка Анита Палленберг, подающая надежды модель из Германии и Швейцарии, предложила Мику попробовать гашиш («О нет, мы не курим перед выступлением», – ответил Мик), и в итоге она сошлась с Джонсом. Ей предстояло не раз сыграть ключевую роль в судьбе группы в течение последующих пятнадцати лет, перед тем как окончательно сойти со сцены, погрузиться в мир безумия, наркотиков, оккультизма и смерти. «Анита была экзотичной, самолюбивой, сексуальной, декадентской и опасной женщиной. Короче говоря, сплошной ходячей неприятностью», – сказал Джеред Манковиц.
Ее влияние сразу же дало о себе знать. На следующий день, узнав, что в этом самом берлинском амфитеатре выступал Гитлер, обращаясь к толпам ликующих нацистов, Мик принялся расхаживать по сцене гусиной походкой прямо во время исполнения Satisfaction. В последующих беспорядках были ранены около ста человек. (Позже Палленберг уговорила Джонса сфотографироваться в нацистской форме, поставив ногу в сапоге на куклу, и эту фотографию в прессе назвали откровенно антисемитской.)
Той осенью крушащую все на своем пути колесницу «Роллингов» было уже не остановить. Со своим недвусмысленно наркотическим гимном Get Off of My Cloud («Слезай с моего облака»), занявшим первые строчки чартов, Rolling Stones снова вторглись в США и вызвали обычную реакцию фанатов. «Это было ужасно, – вспоминал Манковиц. – Фанаты били окна, раскачивали автомобили. Потом залезали на их крыши, которые ломались. И мы должны были признавать, что это наша вина».
Самым памятным моментом стал вечер 9 ноября 1965 года, когда в Нью-Йорке (и на большей части северо-запада США) отключилось электричество и все погрузилось во тьму. Манковиц с Уоттсом вернулись в свой номер отеля «Сити-Скуайр» на Манхэттене и нашли там Брайана с Бобом Диланом в окружении голых девиц: они пили, орали песни и конечно же курили траву, и все это при свечах.
Стоит признать, что Мик тоже был не прочь воспользоваться всем, что предлагали фанатки. Но к концу гастролей он был психически опустошен, истощен, одинок и отчаянно скучал по Крисси. Разговаривая с ней по телефону, он всхлипывал и каждый день писал ей любовные письма. (Всего у Шримптон скопилось более шестисот таких писем.)
Когда настало время покидать отель «Сити-Скуйар», Джаггер излил свое раздражение, подначив своих товарищей устроить дебош, что с тех пор стало чуть ли не традицией для рок-звезд. Они били лампы и телевизоры, переворачивали столы и стулья, выкидывали простыни и полотенца из окон и, как вспоминал Манковиц, исполняли любимый прощальный ритуал Мика: мочились в раковины.
До той поры Мик не употреблял ЛСД; на вечеринке, устроенной в Лос-Анджелесе Кеном Кизи, автором книги «Пролетая над гнездом кукушки», Кит и Брайан попробовали кислоту, но Мик отказался. «Он боялся потерять над собой контроль, – говорила Крисси, – а это для него самое важное, важнее любви и даже денег: контроль».
Как бы Мик ни скучал по Крисси во время поездок, но как только они встретились, очень скоро снова вцепились друг другу в глотки, а наркотики только усугубили ситуацию. Теперь они курили траву более или менее регулярно; скоро Шримптон догадалась, что Мик экспериментирует и с ЛСД. «Он вел себя странно и нес какой-то бред, – вспоминала она. – Я не имела ни малейшего представления, о чем он говорит, но поскольку я курила траву, то думала, что это обо мне».
Вышедшая в 1966 году песня 19th Nervous Breakdown («19-й нервный срыв») многое говорит о напряженных отношениях между Миком и Крисси. Она обрадовалась, когда он сообщил ей, что следующий хит, Lady Jane («Леди Джейн»), посвящен ей, а не несчастной жене Генриха VIII, Джейн Сеймур. Вообще-то Мик позаимствовал это имя из романа Дэвида Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей», где главный герой называет так – «леди Джейн» – влагалище леди Чаттерлей.
Крисси закатывала истерики и кипела от злости, но Мик мог направить свой гнев в плодотворное русло. Следующий альбом «Роллингов», под названием Aftermath («Последствия»), содержит много женоненавистнических мотивов, но откровеннее всего они заметны в песне Under My Thumb («У меня под каблуком»), где есть, например, такая строка: «Корчится собака, день ее прошел» (Squirming dog who’s just had her day). Даже в песне Mother’s Little Helper («Мамин маленький помощник»), в которой демонстративно (и довольно лицемерно) осуждаются отпускаемые по рецепту препараты, есть строчка, которую Крисси восприняла в свой адрес: «До чего же противно стареть» (What the drag it is getting old). В свои двадцать лет она уже боялась, что Мик променяет ее на модель помоложе.
Но в действительности возраст не имел к этому никакого отношения. Сначала Джаггеру предстояло самому пережить нервный срыв. Посреди очередных гастролей в Европе в июне 1966 года он испытал такую физическую и психологическую усталость, что его пришлось отослать домой отдыхать.
Более всего Мик был одержим идеей восхождения по британской социальной лестнице, и потому он нуждался в женщине, уже стоявшей на пару ступенек выше, – такой как Марианна Фейтфул. «Джаггер любил ее, – говорил Манковиц, который непосредственно наблюдал за их романом. – А кто бы не полюбил? Она представляла собой эдакое опасное сочетание монастырской воспитанницы, английской красавицы и поп-звезды, и все это в очень сексуальном теле. Едва Марианна посмотрела на Мика, как он тут же растаял».
Со всем ее воспитанием Фейтфул обладала деловой хваткой. «Моим первым шагом было завести себе парня из «Роллингов», – признавалась она. – Я переспала с тремя, а потом решила, что лучший из них – вокалист». С такой же хладнокровной легкостью она приняла решение покинуть своего мужа, Джона Данбара. «Я ушла к тому, у кого было больше денег, – сказала она, пожав плечами. – И этим человеком оказался Мик».
