«И повелел крестить киевлян»
Владимир, достигнув желаемого, построил в Корсуни церковь и стал готовиться в обратный путь. Он, отправляясь в Киев, прихватил с собой «культурные ценности города», двух медных идолов и четырех медных коней. Летописец замечает, что они «и сейчас стоят за церковью святой Богородицы, и про которых невежды думают, что они мраморные». Владимира сопровождали прибывшие с царевной епископы и некоторые церковнослужители Корсуни, среди которых находился и Анастас.
1 августа 988 г., согласно свидетельству летописи, состоялось крещение киевлян. (Ряд исследователей считает, что это произошло в 990-м или 991 году). 1 августа приходилось на пятницу. А пятница с древнейших времен была на Руси торговым днем. В пятницу запрещалась всякая работа. По свидетельству «Жития князя Владимира», крещение киевлян происходило не в Днепре, а в его притоке Почайне. Это утверждение выглядит весьма правдоподобно, так как в X в. Почайна была расположена гораздо ближе к Киеву, чем Днепр. Кроме того, этот приток омывал своими водами ремесленно-торговый район Киева – Подол. В гавань Почайны заходили иностранные и русские суда. Без сомнения, набережная Почайны в то время являлась главным торговым местом Киева. И это место князь избрал для крещения киевлян вполне сознательно. Дело в том, что самым сложным для Владимира было окрестить не бояр и дружинников – многие из них и сами выступали за христианизацию Руси, – не придворную челядь, находившуюся под контролем господ, а свободных ремесленников и мелких торговцев, в основном проживавших на Подоле, а также сельское население Киевской земли. А потому был большой резон направить в торговый день – в пятницу – массы горожан и жителей земледельческой округи, собравшиеся на подольском рынке, в освященные корсунскими попами воды Почайны и заставить «черных людей» принять христианскую веру. Любой другой день недели был менее подходящим для свершения этой акции.
Как же происходило крещение киевлян? Из «Повести временных лет» видно, что крещению предшествовала особая психологическая подготовка горожан Киева. Придя в свой стольный град, Владимир Святославич приказал уничтожить идолов языческих богов: «…повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь». Совсем иначе князь поступил с идолом Перуна. «Перуна же, – продолжает летописец, – приказал [князь] привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, чтобы принял он возмездие от людей. «Велик ты, Господи, и чудны дела твои!» Вчера еще был чтим людям, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли еще они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: «Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его». Они же исполнили, что им было приказано. И когда пустили Перуна и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло место то Перунья отмель, как зовется она и до сих пор». Это сообщение летописи вызывает у исследователей разное толкование действий князя. Одни усматривают в этом сохранявшиеся традиции уважения к главному языческому божеству; другие, и прежде всего историк О. М. Рапов, высказывает более убедительную версию. Он пишет: «Наибольшему надругательству подверглась статуя Перуна. И это выглядит не случайным явлением. Дружинникам и воинам-язычникам, на помощь которых в распространении христианства в дальнейшем рассчитывал Владимир, Перун представлялся самым могущественным богом. Поэтому его было необходимо скомпрометировать в их глазах». И это князю удалось сделать, поскольку данные действия были рассчитаны на дискредитацию Перуна и других «поганьских» богов в глазах не только киевлян. Это была яркая демонстрация жителям Руси бессилия языческих богов, наглядный показ того, что они не в состоянии отомстить Владимиру Святославичу и его христианскому окружению за нанесенные им оскорбления.
Владимир, исполнив задуманное, сообщает летописец, «послал по всему городу сказать: «Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, – будет мне врагом». Услышав это, с радостью пошли люди (о какой радости можно говорить, когда князь назвал всех, кто не придет, своими врагами), ликуя и говоря: «Если бы это не было хорошо, не приняли бы этого князь наш и бояре». Наступило утро следующего дня. Это была пятница 1 августа (день, который отмечает Русская православная церковь). «Вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, – записывает летописец, – и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте. И была радость на небе и на земле по поводу стольких спасаемых душ; а дьявол говорил, стеная: «Увы мне! Прогоняют меня отсюда! Здесь думал я обрести себе жилище, ибо здесь не слышно было учения апостольского, не знали здесь Бога, но радовался я служению тех, кто служил мне»». Описание обряда крещения киевлян летописец заканчивает словами: «Люди же, крестившись, разошлись по домам».
В ином стиле христианизация киевского населения предстает в «Истории Российской» В. Н. Татищева: «По опровержении идолов и крещении множества знатных людей, митрополит и попы, ходящие по граду, учаху (обучая) люди вере Христове. И хотя многие принимали, но множайшии, размышляя, отлагали день за день; инии же закоснелые сердцем ни слышати учения хотели. Тогда Владимир послал по всему городу, глаголя: (далее следует текст летописи, но имеется дополнение: во-первых, крещение проводилось не в Днепре, а Почайне; во-вторых, «инии же нуждою последовали, окаменелые же сердцем, яко аспида, глуха затыкаюсче уши своя, уходили в пустыни и леса, да погибнут в зловерии их…») В. Н. Татищев, описывая обряд крещения, завершает свой текст следующими словами: «Презвитеры, стоя на берегу (на самом деле они стояли на деревянных помостах, закрепленных на берегу), читали молитвы и каждой купе давали имена особыя мужем и женам. Крестившимся же людем отходили каждой в домы своя, которых число так велико было, что не могли всех исчислить».
Картина, нарисованная здесь, выглядит намного убедительнее летописной. Источник объективно отразил, как на самом деле происходило обращение в христианство жителей столицы, а летописец Нестор или, что более вероятно, его редакторы сгладили все углы, не желая упоминать о том сопротивлении, какое оказало население Киева акции крещения. Сильное сопротивление введению христианства оказывали и жители остальной территории Руси.
