«Конституция обеспечила советским гражданам неприкосновенность личности, жилища, тайну переписки (статьи 127, 128). Никто в Советском Союзе не может быть арестован без постановления суда или разрешения прокурора. Войти в жилище гражданина без его согласия представители государственной власти могут только в случаях, указанных в законе…»
Будет ли политическая система, ориентированная на произвол и беззаконие, заботиться о том, чтобы нормативным образом, преподавая это в качестве учебного предмета в массовой школе, внедрять подобные мысли в юные умы?
Возможно ли что-то подобное сегодня в «россиянских» школах, где начинают преподавать разного рода «основы выживания»?
А будет ли тиран стремиться к тому, чтобы народная масса была полноценно образована? Образована так, что исчезает само понятие элиты, потому что каждый член общества всесторонне развит… Потому что, объединившись с другими всесторонне развитыми индивидуумами, он уже никому не позволит корчить из себя «квинтэссенцию», «сливки общества», «слуг народа», «соль земли» и т. п.?
Нет – думающий, образованный, развитой народ для тирана смертельно опасен. А Сталин накануне XIX съезда, в своих «Экономических законах социализма», выдвинул следующую концептуальную базу социалистической демократизации:
«Необходимо… добиться такого культурного роста общества, который обеспечил бы всем членам общества всестороннее развитие их физических и умственных способностей, чтобы члены общества имели возможность получить образование, достаточное для того, чтобы стать активными деятелями общественного развития, чтобы они имели возможность свободно выбирать профессию, а не быть прикованными на всю жизнь, в силу существующего разделения труда, к одной какой-либо профессии.
Что требуется для этого?
Было бы неправильно думать, что можно добиться такого серьезного культурного роста членов общества без серьезных изменений в нынешнем положении труда. Для этого нужно прежде всего сократить рабочий день по крайней мере до 6, а потом и до 5 часов. Это необходимо для того, чтобы члены общества получили достаточно свободного времени, необходимого для получения всестороннего образования. Для этого нужно, далее, ввести общеобязательное политехническое обучение… Для этого нужно, дальше, коренным образом улучшить жилищные условия и поднять реальную заработную плату рабочих и служащих минимум вдвое, если не больше, как путем прямого повышения денежной зарплаты, так и, особенно, путем дальнейшего систематического снижения цен на предметы массового потребления.
Таковы основные условия подготовки перехода к коммунизму…»
Вот с чем шел Сталин к тому XIX съезду партии, который стал её первым послевоенным съездом и последним съездом, который созвала партия большевиков. Причем в таком видении перспективного социального развития России и человечества политик Сталин был един с физиком Эйнштейном, который за пять лет до XIX съезда, в 1947 году, в своём эссе «Почему социализм» писал:
«Экономическая анархия капиталистического строя… есть подлинный корень зла… Я убежден, что есть только один путь борьбы с этим тяжким злом – введение социалистической экономики вместе с системой просвещения (выделение мое. – С.К.), направленной на благо общества…»
Уже со второй половины 30-х годов Сталин стремился поменять местами роль партии и Советов. Однако историческая ситуация не очень-то этому способствовала. Как-то после войны, в конце 40-х годов, в ходе товарищеского ужина на «ближней» даче в честь делегации одной из стран народной демократии Сталин в ответ на льстивое заявление, что, мол, гостям очень важен «советский опыт построения социалистической демократии», высказался в том смысле, что мы сами лишь начинаем выстраивать демократическое общество, что ни о какой демократии в прошлом у нас не могло быть и речи, потому что если бы мы развивали демократию, нас бы просто съели.
Однако по своим социальным установкам Сталин был, безусловно, демократом в полном и точном смысле этого слова, то есть убеждённым сторонником и проводником идеи о государственной власти как власти народа (как, собственно, и переводится на русский язык греческое слово «демократия»).
Но социалистическая демократия – это власть избираемых всем народом Советов, и к моменту подготовки XIX съезда, к 1952 году, наступил вполне благоприятный момент для повышения роли Советов в государственном управлении. При, нет, не снижении, а изменении роли партии в управлении страной. Приказ комитета партии должен был заменяться убеждением, нравственно и политически обоснованным.
На XIX съезде в руководство по инициативе Сталина было введено немало молодых кадров, началась переориентация задач партии с хозяйственного управления на идейное, что было видно уже из сопоставления Устава ВКП(б), принятого XVIII съездом в марте 1939 года, и Устава КПСС, принятого XIX съездом.
Устав 1939 года:
«Партия является руководящим (выделение жирным курсивом здесь и ниже моё. – С.К.) ядром всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных, и обеспечивает успешное построение коммунистического общества».
Устав 1952 года:
«Ныне главные задачи Коммунистической партии Советского Союза состоят в том, чтобы построить коммунистическое общество… непрерывно повышать материальный и культурный уровень общества, воспитывать членов общества…»
Причем если раньше Политбюро ЦК было призвано организовывать «политическую работу», а Комиссия партийного контроля контролировала «исполнение решений партии и ЦК… партийными организациями и советско-хозяйственными органами», то теперь Президиум ЦК должен был организовывать текущую работу ЦК, а Комиссии партийного контроля при ЦК придавались функции контроля чисто внутрипартийных дел.
Не приходится сомневаться, что переработка Программы КПСС шла бы именно в этом направлении и углубляла бы идеи социалистической демократии. А включение Берии в состав комиссии по переработке программы показывало, что Сталин видит в Берии своего единомышленника. После войны именно Берия весьма громко заявлял, что в рабочее время надо заниматься государственной работой, а не партийными собраниями – чем грешил чиновничий аппарат не только в ЦК, но и в аппарате Совета Министров СССР, в министерствах и ведомствах.
Не приходится сомневаться и в том, что переработка Программы фактически должна была привести в весьма краткие сроки к разработке новой программы КПСС. Вторая (первая послереволюционная) программа партии была принята ещё на VIII съезде РКП(б) в марте 1919 года. Ясно, что к 1952 году она устарела не только тактически, но и стратегически.
