Членами Комиссии были назначены: Л.П. Берия, Л.М. Каганович, О.В. Куусинен, Г.М. Маленков, В.М. Молотов, П.Н. Поспелов, А.М. Румянцев, М.З. Сабуров, Д.И. Чесноков и П.Ф. Юдин.
Кто же здесь был кто?
Лазарь Михайлович Каганович, Георгий Максимилианович Маленков и Вячеслав Михайлович Молотов, как и сам Берия, входили в ближайшее, повседневное политическое окружение Сталина на протяжении кто – двух, а кто – и трёх десятков лет.
Отто Вильгельмович Куусинен (1881–1964), будущий идеологический «серый кардинал» Хрущёва и академик АН СССР (1958), несостоявшийся глава «красной» Финляндии, избранный на XIX съезде КПСС членом Президиума ЦК КПСС, имел европейское гуманитарное образование. Он окончил в 1905 году историко-филологический факультет Гельсингфорсского (Хельсинкского) университета. Как ни крути – теоретик!
Максим Захарович Сабуров (1900–1977), в 1952 году – председатель Госплана СССР, хотя и окончил в 1933 году Бауманское высшее техническое училище (тогда оно называлось Московский механико-машиностроительный институт), а потом работал в промышленности, начинал тем не менее в 1921 году как комсомольский работник, с 1923 по 1926 год учился в Коммунистическом университете им. Я.М.Свердлова. Потом был пропагандистом пропагандистской группы ЦК (позднее это называлось «лектор ЦК»). На XIX съезде КПСС Сабуров был избран членом Президиума ЦК КПСС.
Пётр Николаевич Поспелов (1898–1979), академик с 1953 года, будущий крупный хрущёвец, уже во времена Сталина был профессиональным идеологом, образование получил на экономическом отделении Института красной профессуры (весьма, к слову, заражённом одно время троцкизмом). Принимал участие в подготовке сталинского «Краткого курса ВКП(б)», в 1940–1949 годах был главным редактором «Правды», одно время редактировал главный теоретический орган ЦК журнал «Коммунист», с 1949 года стал директором Института Маркса – Энгельса – Ленина.
Экономист-академик Алексей Матвеевич Румянцев (1905—? после 1985 г.), родившийся в костромской деревне, в 1926 году окончил Харьковский институт народного хозяйства и с 1930 года работал в комсомольских и партийных органах. С 1950 по 1952 год он возглавлял Институт экономики и Отделение общественных наук АН Украинской ССР, а с 1952 года – отдел науки ЦК КПСС.
В вышедшем в свет в 1955 году 37-м томе Второго издания Большой Советской Энциклопедии упоминаются пять Румянцевых: советский гистолог, советский клоун (знаменитый тогда «Карандаш»), фельдмаршал Пётр Румянцев и два его сына-дипломата – Николай и Сергей. Советского экономиста Румянцева там нет, что само по себе говорит о хрущёвской опале. Однако в хрущёвские же времена Румянцев адаптировался, а в брежневских 1968–1971 годах был даже директором Института конкретных социальных исследований АН СССР.
Крестьянский сын, ставший в тридцать лет доктором философских наук, Дмитрий Иванович Чесноков (1910–1973) был тоже профессиональным идеологическим работником, с 1947 года работал в ЦК ВКП(б). С 1949 года стал главным редактором журнала «Вопросы философии», а в 1952 году был назначен главным редактором журнала «Коммунист». На XIX съезде был избран членом Президиума ЦК КПСС и входил в число тех молодых партийных теоретиков, которых продвигал и поддерживал лично Сталин.
Почти сразу после смерти Сталина Чеснокова начали всё более задвигать, в 1955 году его вообще отправили в Горький – всего-то заведующим отделом (!) обкома. С 1959 года Чесноков заведовал кафедрой в МГУ, в 1967–1970 годах, когда предполагалась политическая реабилитация Сталина, был проректором Академии общественных наук при ЦК КПСС.
Последний по списку член Комиссии, ещё один крестьянский сын, Павел Фёдорович Юдин (1899–1968) был в СССР времён Сталина известным философом, академиком (1953).
С 1917 года Юдин работал токарем, в гражданскую войну воевал, в 20-х годах занимался редакторской работой. Образование Юдин получил в Институте красной профессуры, директором которого был с 1932 по 1938 год, став затем директором Института философии АН СССР (был им до 1944 года). С 1946 года – главный редактор журнала «Советская книга». На XIX съезде Юдина избрали кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС, но после смерти Сталина уже в 1953 году отправили послом в КНР, отозвав оттуда в 1959 году.
Как видим, чисто профессиональный уровень «теоретической», так сказать, части Комиссии по переработке Программы КПСС был вполне высоким и представительным, там хватало профессиональных идеологов. К слову замечу, что из всех членов сталинской Комиссии по переработке Программы КПСС к хрущёвскому двору пришлись только двое – Поспелов и Куусинен, что и неудивительно.
Поспелов, которого по сей день кое-кто числит в «убеждённых сталинистах», был, похоже, скрытым троцкистом, а уж приспособленцем – точно. Это Поспелов возглавил работу над провокационным и лживым докладом Хрущёва «О культе личности».
Фигура Куусинена ещё более загадочна. Не развивая эту тему здесь, скажу лишь, что считаю его одним из первых, ещё с ленинских времён, «кротом» Мирового Капитала в руководстве СССР.
Но такие коллеги Берии по предполагавшейся совместной работе над новой Программой КПСС, как Румянцев, Чесноков, Юдин, были более или менее доброкачественными и способными теоретическими работниками ЦК, в профессиональном отношении хорошо, повторяю, подготовленными.
Зачем же Сталину понадобился в этой Комиссии ещё и Берия? Конечно, Берия, как и члены Комиссии Молотов, Маленков, Каганович, входил в ближайшую «команду» Сталина. И можно было бы предполагать, что Сталин включил Лаврентия Павловича в ответственную Комиссию «для компании», если бы…
Если бы не ряд вполне очевидных соображений, опровергающих эту версию.
Во-первых, у Сталина «свадебных генералов» ни в одной сфере государственной жизни не было.
Во-вторых, Молотов и Каганович (особенно – Молотов) к концу 1952 года из активной государственной деятельности высшего уровня всё более выпадали и поэтому вполне могли сосредоточиться на работе в Комиссии без ущерба для остальных своих обязанностей. При этом Молотов, как было уже сказано, представлял собой очень сильного марксиста-обществоведа и теоретика. Не плавал в вопросах теории и Каганович.
Но Берия-то был и без того загружен, что называется, «под завязку», а делать что-то для галочки, абы как, он не привык и не умел. Сталин это знал, и если уж он привлёк Берию к важной теоретической, собственно говоря, работе, то, значит, у Сталина были на то вполне обоснованные резоны. По всему выходило, что Сталину был нужен в этой Комиссии, в дополнение к «чистым» идеологам и теоретикам, именно Берия.
Что же до Маленкова, то он присутствовал в Комиссии по, так сказать, штату – как один из секретарей ЦК. При этом Маленков был в Комиссии единственным, кроме Сталина, секретарём ЦК, но это так – к слову.
