* * *
Случайно узнал, что Арам Хачатурян лежит в загородной Кремлевской больнице и, более того, на завтра ему назначена серьезная и опасная операция. Я созвонился с главным врачом больницы Живодеровым, чтобы проверить эти сведения. Все подтвердилось.
Я спросил о психологическом состоянии больного. Главный врач ответил, что состояние больного хорошее, он не волнуется. Я спросил: "Если я посещу сегодня, то есть накануне операции, это не окажет отрицательного влияния на больного?" - "Нет, наоборот, это будет хорошо". Тогда я взял хороший букет гвоздик и неожиданно зашел к Хачатуряну в палату. Он был очень рад этой встрече. Я там застал его сына с супругой, а жена Хачатуряна в тот момент была дома.
Я старался вести беседу в духе, его поддерживающем. Но он опасений не высказывал. Беседа затянулась, она не касалась политических тем, но затронуты были такие вопросы, которые могли его развлечь и помочь успокоению его душевного состояния.
Через день я позвонил снова Живодерову, который сказал мне, что операция была трудной и длительной. Я каждый день интересовался состоянием здоровья больного после операции и на десятый день, когда узнал, что для него не будет трудным мое посещение, я вновь его навестил. Он так же встретил меня с радостью, но было видно, что боль его беспокоит. В этот раз у него была жена Нина Владимировна. Я хвалил врачей, что сделали удачно операцию. Он соглашался с этим, но жаловался на продолжающиеся боли. А до этого мне врач сказал, что операция вообще прошла хорошо, но не исключено, что придется резать второй раз, так что я был предупрежден, что будет еще одна операция.
Так и оказалось. Более того, потом потребовалась третья операция - и это на протяжении примерно полутора месяцев!
Так что день рождения Хачатуряна и присвоение ему звания Героя Социалистического Труда совпало с его пребыванием в больнице, но он уже свободно ходил и чувствовал себя неплохо.
Я написал ему поздравление с 70-летием и, нарвав у себя на даче букет сирени и захватив подаренный мне когда-то 50-летний армянский коньяк, поехал к Хачатуряну в больницу поздравить его. Эта бутылка коньяка была прислана армянами моему брату Артему Ивановичу в подарок. Но он не пил крепких напитков, и его супруга переслала эту бутылку мне в подарок. Я оставил ее на случай кому-либо подарить. Вот такой хороший случай мне и выдался.
У Хачатуряна было хорошее настроение. Правительство дало очень высокую оценку его деятельности. Он был очень доволен. Он стал вспоминать о первых наших встречах. Как-то, когда я был в Ереване во время выборов, был устроен прием в честь моего прибытия от имени ЦК партии и Президиума Верховного Совета Армении. Тогда секретарем ЦК КП Армении был Арутюнов. Как вспоминал Хачатурян, он узнал, что я нахожусь в Ереване, но на прием не был приглашен. И вот в 2 часа ночи его разбудили и привезли на прием. Он так торопился, что забыл взять жену, которая также была с ним в Ереване. Я, как он вспоминал, был удивлен, что такого крупного музыканта, уважаемого человека не пригласили на прием. Убедительных доводов в оправдание мне не привели.
А Хачатурян мне объяснил, что тогда многие ереванцы считали его московским музыкантом, а не ереванским. И тогда в беседе с ним я раскритиковал такое отношение к нему как неправильное, потому что Москва - столица нашей Родины и работа в Москве не лишает человека того уважения, которым пользуются такие же работники в Ереване.
Наконец, он вспомнил, что как-то в беседе я ему сказал, что он может и должен написать музыку для армянского балета на современную тему. Он приехал в Ереван и в течение года написал музыку для балета "Гаянэ".
Во время армянской декады в Москве этот балет был поставлен и произвел большое впечатление. Армения была первой республикой, которая привезла на декаду армянского искусства в Москву свой национальный балет.
Он вспомнил также, как мы с ним обсуждали вопрос о написании музыки еще к одному балету. Тогда я предложил ему образ Спартака, вождя повстанцев, который очень подходил бы в герои революционного балета.
К тому же, несмотря на давность событий, образ не теряет черт современности. "Не случайно ведь, что немецкие коммунисты, уйдя от социал-демократов, новую партию назвали "Спартак". Да и мы, работая в Тбилиси над организацией молодежного марксистского союза в Закавказье, тоже назвали его "Спартак".
Хачатуряну все это очень понравилось, и он написал музыку к новому балету "Спартак", который не нуждается в похвале, потому что чем больше его показывают, тем больше он завоевывает симпатии и любовь зрителей и слушателей. Этот балет идет на сценах многих театров нашей страны и за границей.
Словом, этот разговор показал мне, на каком большом подъеме находится композитор.
Он сказал, что официальное его чествование будет проходить осенью. В связи с этим он собирается съездить на концерты в ряд городов, в том числе и в Закавказские республики. Просил присутствовать, когда будет отмечаться его 70-летие. Я поблагодарил его.
В печати, по телевидению и радио его юбилей был отмечен хорошо.
Я много ходил в театры, в Центральный Дом работников искусств, куда меня приглашал прекрасный актер и очень хороший, веселый человек Михаил Жаров. Он меня познакомил со многими своими коллегами, с писателями, драматургами, ходившими в Дом работников искусств. С ними было очень интересно разговаривать, я радовался, что при Советской власти выросла такая талантливая творческая интеллигенция. Из театров особенно любил "Таганку", ходил туда с внуками и внучками. И подружился с Любимовым. Он рассказывал мне о гонениях практически на каждую его постановку. Я посмотрел несколько спектаклей и так и не понял, чего партийные чиновники от него хотят: хорошие актеры, прекрасный режиссер, работают с энтузиазмом, поднимают важные социальные темы. Не так давно писатель Борис Можаев принес в театр пьесу, основанную на его романе о деревне. Меня пригласили на репетицию и рассказали, что судьба ее предрешена партийными идеологами. Я решил вмешаться, и добился, что пьесу все-таки разрешили. Мне было обидно, что эти люди имеют основания видеть в партийных идеологах своих врагов. Но они были правы - под влиянием Суслова чиновники из ЦК и МК партии стали просто держимордами. Вместо того чтобы поощрять талантливых людей и их работу, они устраивали гонения и ставили им палки в колеса. А если учесть, что министром культуры стал Демичев, химик по образованию и настоящий держиморда по поведению, то что же от него остается ждать? Мне удалось помочь с пьесой Бориса Можаева, как и с пьесой Шатрова во МХАТе на темы о нашей революции. Но страна большая, и агитпроп везде присутствует. В одной Москве десятки театров. Кто же их выручит?
