Prof. V. Nabokov
Goldwin Smith Hall
Cornell University. Ithaca, N.Y.
Если он получит весной отпуск, он, может быть, часть времени проведет в Калифорнии. Подозреваю, что отпуск может быть связан с фильмованием «Лолиты». Тогда он, наверное, будет у вас, т.е. в Голливуде. <…>
Генри Миллер – Лоренсу Дарреллу, ноябрь 1958
<…> Завершаю. Только что получил невероятное письмо от гостиничного портье в Монтрё: утверждает, что был свидетелем тому, как какой-то ненормальный звонил в «Нью-Йорк Таймс» по междугородной, заявляя, что может доказать (!), будто подлинный автор «Лолиты» – я. Что до книги, то я ее еще не прочел – только полистал, стиль не понравился. Впрочем, не исключено, что я пристрастен. Это мне вообще свойственно <…>
(Пер. Н. Пальцева)
Генри Миллер
Из дневника Гарольда Николсона, 4 декабря 1958
<…> Раймонд [Мортимер] говорит, что «Лолита» – всего лишь литературное произведение, предостерегающий в моральном плане вымысел, но публика может не усмотреть этого и отнестись к роману как к развращающему и непристойному. Молю Бога, чтобы Уэйденфельд его не издавал. <…>
(Пер. А. Спаль)
Из дневника Георгия Вернадского, 17 декабря 1958
<…> Пришла С.М. Ростовцева. С[офья] М[ихайловна] рассказывала очень много интересного про Бунина, Куприна и т.д. Спорила с Мишей [Карповичем] о Набокове (которого она знала еще маленьким мальчиком, а потом много видела). С.М. говорила, что в его писаниях неприятное снобство и черствость к людям часто проскальзывают, а Миша говорил, что это не снобство, а оригинальничанье. <…>
Из дневника Гарольда Николсона, 27 декабря 1958
Вита показала мне отрывок из «Лолиты», которую она кончила читать. Я и вообразить не мог чего-то более растленного, исполненного похоти, чем этот пассаж. У меня в голове не укладывается, как Найджел может допустить, хотя бы на одну минуту, что его будут связывать с изданием этой книги. Вся эта история беспокоит и смущает меня.
Виктория Сэквилл-Уэст – Найджелу Николсону,
29 декабря 1958
Я не собиралась беспокоить тебя насчет «Лолиты», зная, что ты и без того обеспокоен и раздражен, но теперь, когда и сама я прочитала роман, не могу не присоединить свой голос к общему хору. Признаюсь, меня ужаснула и устрашила мысль, что вы должны издать эту книгу.
Пойми, я была готова поверить, что это:
а) разновидность предостерегающей истории, предупреждение;
б) трагическая история порядочного во всех иных отношениях человека, внезапно охваченного страстью к очень юной девушке;
в) произведение, имеющее литературную ценность.
А теперь я нахожу, что хотя с пунктом а) и можно было бы в некотором душевном состоянии согласиться, но вот пункты б) и в) поддержать весьма затруднительно.
Возьмем их по порядку:
б) Человек вообще не обязательно изначально приличен. Я знаю, ты ответишь, что книга представляет собой исследование эксцентричного и редкого типа извращения. Придерживайся автор этого и трактуй именно так, во всех иных отношениях считая своего героя нормальным и мужественным, хотя, возможно, сверхсексуальным человеком, внезапно обнаружившим себя непреодолимо прельщенным своей юной падчерицей, роман обладал бы большей трагической убедительностью. Но это совсем не так, ибо он постоянно описывает свои чувства к другим «нимфеткам», а что шокирует меня более всего, так это его предположение насчет предполагаемой Лолитиной дочки и даже внучки, которые могут в будущем заменить Лолиту. Это кажется мне смакованием циничного порока.
Думается, что именно это всецело разрушило тему, которая могла бы стать в книге центральной: подлинную, хотя, по нашим соображениям, отталкивающую страсть героя к Лолите, изобличив его в обыкновенной плотской похоти, не поддержанной ни малейшим стремлением к постоянной привязанности. При всей возвышенности его страсти к девочке, он не мог не задаваться вопросом, как избавиться от нее, когда она перестанет быть «нимфеткой».
А тут еще и физиологические подробности – похотливые описания вкупе с соответствующими намеками – которые (на мой, во всяком случае, взгляд) отвратительны.
в) Что до литературной ценности, мне известно, некоторые критики считают ее весьма высокой. Я же не нашла там ничего, кроме одного-двух пассажей, вроде таких, как отчет о перемещениях героев по Америке. Но разве по одному этому можно судить о стиле? Не знаю, на каком языке был написан оригинал и не в «Олимпии» ли его перевели на язык, который даже не американский и тем более не качественный английский. Вероятно, вы ответите, что можете дать вещь в лучшем переводе.
Из сказанного мною должно быть ясно, насколько предосудительной я считаю вашу настойчивость в деле издания «Лолиты». Книга нанесет тебе непоправимый урон в Борнмуте, в будущем вы потеряете клиентуру, к тому же вся эта история несомненно запятнает чистое имя издательства «Уэйденфельд и Николсон».
(Пер. А. Спаль)
Гарольд Николсон – Джорджу Уэйденфельду,
30 декабря 1958
Пишу Вам насчет «Лолиты», которую мы с Витой только что прочли. Мы не считаем, что ее литературные достоинства в любом случае оправдывают непристойность, пронизывающую всю книгу. Только один из миллиона способен понять, что она представляет собой высоконравственную или назидательную историю или все, что угодно, только не «растление» в терминах «Доклада о непристойных публикациях». Основной массе читательской публики книга покажется непристойным смакованием худшего вида извращения – порока, при котором крайняя степень разврата сталкивается с чистейшей невинностью. Она повсеместно вызовет осуждение, а Вашему издательскому дому создаст репутацию не смелого и «передового» издательства, а фирмы, специализирующейся на непристойных книжках. Вы можете счесть это проявлением консервативного пуританства части публики, но читатели в большинстве своем – пуритане, и нет извращения, которое преисполнило бы их большим ужасом, нежели то, что с таким смаком описывается в «Лолите».
Гарольд Николсон
Найджел Николсон – Виктории Сэквилл-Уэст,
31 декабря 1958
Большое тебе спасибо за письмо о «Лолите». Весьма любезно с твоей стороны, что ты так сильно обеспокоена и столь твердо предостерегаешь меня. Сердечно тебе благодарен.
Я согласен, что Гумберт Гумберт ужасный человек – ужасный в продолжение всей книги. Но это и стало одним из аргументов в пользу публикации. Читатель никогда не примет его сторону. Будь он пристойный человек, другой пристойный человек мог бы решить, что любовь к нимфеткам – несчастье, а не позорное прегрешение. А так это внушает неприятие. Не думаю, что ты всерьез полагаешь, будто книга об аморальной персоне обязательно и сама аморальна. Некоторые из величайших трагедий в литературе, такие, к примеру, как «Агамемнон», имеют дело с ужасными людьми и ужасными пороками. Таким образом, «развращение» воистину неверное слово. «Лолита» не развращает никого, кроме уже развращенных. Да, книга может вызвать шок и отвращение к подобным людям, и я думаю, что это основательный повод для возражения против публикации. Считаю, что твое возражение весьма существенно. И хотя даже закон не разрешает обвинять издателя в «развращении», твои доводы есть нечто такое, к чему каждый издатель должен, очевидно, отнестись с большим вниманием.
Ты не считаешь, что роман обладает какой-либо литературной ценностью. (Кстати, он написан по-английски, точно так, как ты читала его: это не перевод.) Если бы не литературные достоинства «Лолиты», она бы сразу потерпела крах. А вообще я удивлен, что ты так низко оцениваешь ее достоинства. Весьма многие из тех, чье мнение ты уважаешь, считают, что это произведение выдающихся достоинств. Если у тебя есть октябрьский (или, возможно, сентябрьский) номер «Энкаунтера», почитай статью Лайонела Триллинга по этому поводу. Многие ведущие критики Англии и Америки оценивают роман высоко. Если бы мы отказались от его издания, нас обвинили бы в ужасном малодушии и измене принципам. Очевидно, в случае необходимости нужно быть готовым к таким обвинениям, что весьма неприятно.
Относительно всего этого я обеспокоен не меньше твоего и в высшей степени благодарен тебе за совет.
(Пер. А. Спаль)
Найджел Николсон
Руперт Харт-Дэвис – Джорджу Литлтону, 4 января 1959
<…> Наполовину прочел взятый на время экземпляр «Лолиты»; я должен закончить к среде, когда комиссия Герберта соберется, чтобы обсудить ее и г-на Р.О. Батлера. Боюсь, из-за этих двоих наш злосчастный билль может пойти ко дну. Пока же я могу только сказать, что художественная ценность «Лолиты» ничтожна, а что касается порнографии, то степень ее высока. В книге повествуется о сорокалетнем мужчине, вожделеющем к двенадцатилетней девочке, которая уже потеряла девственность с фермерским мальчишкой и вполне созрела для немолодого любовника. Ни одна подробность не опущена, обо всем рассказывается со смаком <…>.
