Март 1966 г.
(А. Н. Макарову)
Дорогой Александр Николаевич!
Давно я Вам не писал, но издали всё ж слежу, где Вы бываете и чего пишете. Купил тут недавно второй номер «Знамени», но руки ещё не дошли прочесть Вашу статью[79] и, верно, читать буду уж сразу в двух номерах – это даже и лучше.
А вчера на сон грядущий прочёл я в «Лит. России» сильно вумные статьи двух крытиков, и у меня было точно такое состояние, как у того чалдона, который шёл с собрания, и его спросили, о чём было собрание. А он ответил: «Да разве советские товарищи скажут, об чём оно было!»
Может, я уж отупел (много у меня нынче работы) или так уж умно зачали писать наши критики, что ничего не поймёшь. Да и статья Ваша о «Братской ГЭС», мне кажется, не давала оснований открывать дискуссию о сюжете, вопрос о коем и без того затуманен и запутан. Впрочем, у нас даже о таких понятиях, как правда, искренность, умели и умеют такое напутать, что потом всей деревней не разберёшь, где уж чего. И вечно у нас так! Как только начинаются трудные для литературы дни, так тут как тут дискуссия о транскрипции образов Флобера или об истоках нравственного начала в произведениях древнегреческих драматургов. Прямо, как на войне – отвлекающий манёвр, изготовление ложных позиций и стрельба по ним пустыми болванками.
Да, в общем-то, всё старо! Вам уж и примелькалось, небось, всё это, и устали уж, наверное, смертельно от недомолвок и всевозможной шумихи по поводу чего угодно, только чтоб от сути подальше?
А я всё долблю и долблю бумагу, зная, что это и беда, и выручка. Перестань работать – раскиснешь. Последнее время писал киносценарий по своему рассказу «Руки жены». Один режиссёр нашёлся ставить фильм, а я не отказался. Если фильма и не будет – денег дадут, а у меня нонче ни строчки не издаётся в связи с тем, что «Кража», кажется, плотно засела в редакционном столе «Нового мира» до лучших времён. Есть надо каждый день, к сожалению. На рассказах не прокормишься. Тем более что берут их с выбором, что побеззубей да со смефуёчками, те подавай, а как посерьёзней рассказ, так пишут, что «сгустил краски», и возвращают. Так вот в третьем номере «Молодой гвардии» идёт мой большой рассказ «Монах в новых штанах», и Вы уж по названию услышите – ничего там серьёзного быть не может. А вот днями я Вам пошлю посмотреть рассказ[80], над которым бился, бился, и дороги ему пока нет. Правда, попросили в «Новый мир», и я послал его, так молчат чего-то. Может, обиделись на мой ответ по поводу «Кражи». Они предлагали мне подумать в связи с тем, что вышел-де запрет на спецпереселенцев и зэков, а я ответил, что думай не думай, а из собак енотов я сделать не сумею, да и неохота. Вот примолкли чего-то.
Набросал я тут повестушку начерно листа на 2,5 о фэзэошнике военных лет[81]. Грустно-грустно получилось. Теперь сижу и ковыряю её. Вообще, осень и зиму я работал и работаю много. На 67-й год «Совпис» запланировал мою книжку рассказов, и я собираю её помаленьку. Сдать должен к июню.
Пишу я Вам ещё вот почему. Мне предложили поехать в Кемерово, на семинар, и я согласился. Это хороший способ встряхнуться и посмотреть новый город. В Сибири как раз будет весна, подснежники и т. д. Не поедете ли Вы? Вот было бы хорошо. Мы бы хоть наговорились. Я понимаю, что в Москве разговоров много, но я изголодался по трёпу, а в Москву ехать незачем пока. Читали ль Вы рассказ Нагибина «Браконьер» в № 12 «Нашего современника»? Какой рассказище! Какой мастер! Я даже пытался написать о нём статейку, но когда перевалил за 20-ю страницу и ещё до рассказа по существу и не добрался, понял, что не за своё я дело взялся, и бросил.
Какие-то до нас тревожные лит. слухи доходят, и не хотелось бы им верить, а подумаешь-подумаешь и вздохнёшь – всё может быть. Если не читали, прочтите в «Комсомолке» в трёх номерах исследование о свободном времени современного городского человека нашей страны. Оч-чень важнеющий, на многие мысли наводящий документ!
Ну вот, маленько поговорили с Вами. Если некогда, на ответ время не тратьте, а лучше приезжайте в Кемерово!
Ваш Виктор
Апрель 1966 г.
(А. Н. Макарову)
Дорогой Александр Николаевич!
Лишь из дому могу я написать Вам. В Москве наш брат периферийщик, как сорвавшийся с цепи кобель – бегает задравши хвост, полупьяный и ошалевший от новостей, встреч и разговоров.
Страшно жалею, что мы не встретились, но Иван Падерин передал мне Ваше письмо с рассказом, и я его, сидючи на пленуме, прочёл, потом в поезде, потом дома. Наверное, не во всём, но во многом Ваши замечания совпали с моими сомнениями и догадками, смутно меня донимавшими. Трудно даётся мне этот рассказ! Но я его добью, собаку. Включу в рукопись в том виде, в каком он есть, а пока она рецензируется, ходит по людям (в «Совписе»), это, говорят, года занимает, я и добью рассказ. Мне только неловко, что Вам пришлось так много времени затратить и письмо мне писать величиной с критическую статью. Но я тут же и подумал (слаб и хитёр человек, зело хитроумен!) – раз А. Н. так много написал, значит, рассказ его это заставил сделать, а раз так… и т. д., и т. п.
На пленуме, а также после него произошла маленькая стычка у меня и моего друга Коли Воронина со Стариковым, который, пользуясь благостной поддержкой президиума и всех, кто к президиуму поближе, пытался забивать голы в ворота «Нового мира». А так как в воротах никого не было и за воротами тоже, то он просто наслаждение имел лупить и лупить по пустым воротам, говоря, что «Октябрь» – это правильная линия, а «Новый мир»-де неправильная. Мы с Колей возразили ему, к неудовольствию Соболева и прилегающих к нему подхалимов.
Кстати, я взял «Кражу» из «Нового мира» и передал в «Сибирские огни». Тут она, кажется, и найдёт пристанище. Обещают 8—9-й номер. Замечаний немного. В «Новом мире» с рукописью расставались тягостно, с большим сожалением (и не с одной моей – всё лучшее российские ребята тащат туда), но в таком положении находится сейчас этот журнал, что ему держать до бесконечности рукописи невозможно, а печатать, что им хочется, не дают.
С горя и ещё для того, чтоб размочить мою тоску, мы зашли с новомирцами выпить граммов по сто, да так надрались, что уж и не помню я, как расставались. Много я услышал в тот вечер всяческих вещей, а особенно о Твардовском. Моё личное мнение, что это для наших времён великая и почти святая фигура, подтверждено было многими фактами. От этого и жить легче маленько. А та шушера, вроде Бровмана, как мусор на реке воспринимается после того, что рассказали мне об Александре Трифоновиче. И хорошо, что есть он. И пусть живёт дольше. И если его даже уйдут из журнала, всё равно жить будет легче, пока он есть.
А вообще после этой московской говорильни на пленуме и в кулуарах хочется пойти в леса и очиститься. Вот я и пойду. Послезавтра. Сделаю завтра сообщение о пленуме и отправлюсь. Если пароходы ещё не ходят, пойду пешком (вёрст 15) и пробуду в деревне до 10 мая.
Буде возникнет у Вас охота прибыть на праздники ко мне, то ещё раз сообщаю – лететь 2 часа 15 минут, ехать сутки. Дома будут сын и дочь. Они в любой момент проводят Вас в деревню, если не на пароходе (это очень удобно), то пешком – это не очень удобно, однако ж интересно. Но я уверен, что пароходы вот-вот пойдут, потому как лёд давно киснет и течёт здорово. В деревне будут моя жена и товарищи по охоте. Будет выпивка (немного), много цветов, две собаки, два ружья, грибы солёные, маринованные и сухие, а если повезёт, то будет дичь и рыбный пирог. На Вашем месте я бы плюнул на всё и давал Астафьеву телеграмму: «Приеду такого-то», и всё.
На всякий случай поздравляю всех Вас с праздником весны и желаю бодрости духа и всего, чего сулит весна, кроме болезней, войны и нервотрёпки.
Крепко вас обнимаю и ещё раз благодарю за доброе, большое письмо. Ваш Виктор
Май 1966 г.
Новосибирск
(Жене)
Дорогая Маня!
Сижу в гостинице «Новосибирск». Идёт дождь. На улице слякотно. Я только что «опрокинул» 12 страниц в повести и на сегодня – выдохся. Увы, старый текст остаётся малыми островками, как тот, который я видел вчера на Обском море, а островок этот – бывший г. Бердск, точнее, то место, где он стоял, а дальше за ним – обрывистый берег, на нём сосняк и то место, где я служил под знамёнами…
Две ночи я ночевал у Володи Сапожникова, потому что в гостинице не было мест (по всей стране одна и та же история). За два дня мы обговорили замечания (их много), потом бродили с ним по Академгородку, дивились и трепались. Академгородок – это чудо! Впервые в жизни увидел современную архитектуру, современный городок и вдруг не в кино, а наяву убедился, как это здорово и даже прекрасно. Народ тоже отличается от основного народа, и мир совсем иной – как будто другая планета: на одной Быковка, а на другой Академгородок, который не снизойдёт до Быковки, а Быковка не готова взняться до Академгородка.
