которые я видел потом.
Нам отрывают контроль, мы проходим на стадион и садимся в двенадцатом ряду. Сцену, расположенную в центре футбольного поля, видно неплохо. Электронное табло показывает 20:00, солнце вот-вот сядет. На сцене появляется конферансье:
«Добрый вечер! Я прекрасно знаю, ради кого вы все сегодня пришли. Но наши гости из Ленинграда в данный момент едут из аэропорта в город. А пока для вас выступает днепропетровская группа “Красные”!».
По стадиону прокатывается дружное «бляяяяя…» Днепропетровскую команду встречают тысячи хмурых и угрюмых лиц. Они сыграли бодрую песенку и каким-то чудом умудрились получить за нее хилые аплодисменты и робкие девичьи визги.
«Нас часто спрашивают, – стал говорить лидер “Красных”, – почему наша группа так называется». Кто-то из сидящих за моей спиной громко крикнул: «Да никто, блядь, тебя не спрашивает! Пиз. й уже отсюда!» [9]. Думаю, до сцены этот и ему подобные крики не долетели. «Да потому, что у нас в стране – все красные! – продолжал лидер разогревающей команды. – Наши зеленые – красные. Жевто-блакитные (желто-голубые (укр.) – тоже красные. Даже наши “голубые” – и те, все равно, красные».
Фраза о «голубых» красных привела публику в восторг, и уже на каждую последующую песню днепропетровцам аплодировали достойно. В конце своего выступления они сыграли песню, разогревшую стадион по-настоящему. Припев состоял из пяти магических слов: «Ложись, мы будем делать любовь!».
Это сейчас можно петь хоть про то, как насилуешь и поедаешь младенцев, а в 1990 году, на стадионе, перед толпой в несколько тысяч человек, в присутствии нескольких батальонов милиции, в государстве с высочайшей моралью, но и жесточайшей цензурой, это было очень смело. «Красных» провожали шумно.
«Поверьте, я волнуюсь не меньше всех вас, – начал говорить вновь появившийся конферансье. – Потому что сейчас на эту сцену выйдет легендарная ленинградская рок-группа – “КИНО”!!!» Невозможно передать словами то, что в этот миг произошло со стадионом. Тысячи людей встали во весь рост. Сотни красных советских знамен взметнулось над трибунами. Голос конферансье срывался в попытках перекричать стадион: «Георгий Гурьянов – ударные! Бас-гитара – Игорь Тихомиров! Соло-гитара, кстати, он родился в городе Симферополе, – Юрий Каспарян! И лидер группы – Виктор…»
Рев стадиона глушит голос конферансье окончательно. Через несколько секунд по стадиону проносятся гитарные фрагменты с бешеным ревербератором. Гул начинает стихать, и из динамиков и репродукторов звучит долгожданный голос.
«Здравствуйте! – как всегда протяжно говорит Цой. – Если вы посмотрите на небо, то увидите, вон там, маленький вертолетик (весь стадион проследовал инструкции), – с него ведется видеосъемка нашего концерта, и, возможно, вам удастся попасть в кадр». По стадиону прокатывается дружный хохот, вертолетик летит своей дорогой в сторону военного аэродрома «Заводское», а трибуны начинают раскачиваться в такт ритму. «Песня без слов, ночь без сна…». Люди, пришедшие без флагов, начинают размахивать чем попало – рубашками, майками, плакатами… Два стоящих впереди нас парня раскручивают куртку, которой случайно попадают по моей наглой морде. Но я этого почти не замечаю… Хочется лишь подпевать изо всех сил: «Снова за окнами белый день, день вызывает меня на бой, я чувствую, закрывая глаза…». Можно было, в силу возраста, не понимать. Но не чувствовать было просто невозможно! Этих песен не крутили по радио, мы перекатывали их на двухкассетных «мыльницах». Иногда после полуночи группу «КИНО» показывали в программе «Взгляд» или в украинской программе «Град», но и то очень-очень редко. На том концерте было далеко не все радужно и беззаботно. Именно там я впервые увидел, как наша «доблестная» милиция мочит людей дубинками безо всяких причин, не разбирая ни полов, ни возрастов.
Олег Толмачёв:
Везде были проблемы с аппаратом. Аппарата-то вообще не было. Нас все гастроли обслуживали какие-то местные…
Что касается концертного времени… Я раньше просто выходил и говорил – сейчас выступит «КИНО», а потом подсмотрел у западных артистов как, и начал иначе представлять. Типа такой-то, такой-то… Гурьянов. Выходит. Стадион орет. А надо же время тянуть. У нас концертная программа была на сорок-сорок пять минут, Цой больше не играл. Да и нельзя было петь больше – иначе разнесли бы все к черту стадионы и залы.
Но платили-то нам за час двадцать. Вот мы и тянули время, как могли.
Во-вторых, было еще такое – все группы отказывались перед Цоем работать. Их попросту закидывали болтами, гайками, вон французам как досталось в Питере… Нужно же кого-то было брать выставлять вперед. Но никто не хотел выставляться. Сначала этих бедных уфимцев стал выставлять – «ЧК» – если в Уфе их не закидали, то в Ташкенте их практически закидали, потом они тоже сказали: «Олег, мы, наверное, не будем ездить». Потом я ломанул «Альянс», бедного Журавлёва этого, они один раз съездили, потом я «Биоконструктор» стал привлекать. «Красных» на Украине… Потом уже попросту взял своего другана Глебова, который пел песни свои, неважно, какие. Я придумал фишку – он был другом Варшавского из «Черного кофе», а Варшавский более-менее сочетался с этой публикой киношной, рокер, то-се…
Ну, и помимо того, что я перед концертом что-то объявлял, говорил, а вот перед этим, пока там ребята готовятся, выступит Леша Глебов, известный московский бард. А его не то что в Москве, его вообще никто не знал, кроме меня. Это сегодня он стал известным композитором…
А публика слышала, что это друг музыкантов «Черного кофе», уже не должна была особо гайками кидаться… Вела себя прилично. Я говорю: Леха, тебе надо продержаться три-четыре песни, пятнадцать минут. Ты пятнадцать, я минут пять, пока всех представлю. Потом Цой… Вот уже вам час. А там где час, там и час десять-двадцать. Это же не просто – вышел Цой и спел. Нужно было все дожать…
Ирина Легкодух, киносценаристка, организатор крымского рок-фестиваля 1988 года:
Концерт «КИНО» в Симферополе был на стадионе «Локомотив» (там, кажется, 25 тысяч зрителей вмещается). Все, что мог вспомнить Илья Пандул, который сейчас, как и тогда, работает главным администратором крымской госфилармонии, это то, что я ему тогда несколько раз звонила и просила переговорить с администратором Цоя о концертах группы «КИНО» в Крыму и настойчиво уверяла его, что концерт будет аншлаговый. А он в это не верил. Илья Пандул сам организовывал и проводил этот концерт в качестве администратора этих гастролей. К сожалению, он сейчас не помнит ни цифр, ни условий договоренности филармонии с Айзеншписом, а никаких архивов, записей или фото ни у него лично, ни в филармонии не сохранилось. Ему запомнилось только то, что концерт, к его удивлению, в самом деле оказался аншлаговым, как я ему и обещала, – стадион был полон. И еще, как он говорит,
