что он умел смешивать напитки, а потому, что он в совершенстве владел итальянским языком и чувствовал себя как дома на горных перевалах Апеннин; миссионера - потому, что он знал племена и диалекты Бирмы; специалиста по гравировке - потому, что его агентам требовалась самая квалифицированная документация для прохождения через вражеские линии".
Это было романтизированное описание мужчин и женщин, которые вступали в ОСС. Конечно, были и такие, кто ходил в грязи и обуви, но Аллен и другие вербовщики в ОСС обращались в основном к таким же, как они сами, людям, которых они знали по подготовительной школе, колледжу, практике корпоративного права или инвестиционного банкинга, клубам, курортам или Совету по международным отношениям. Верхушка ОСС состояла из тех, кого Дрю Пирсон назвал "одной из самых причудливых групп дипломатов-дилетантов, банкиров с Уолл-стрит и детективов-любителей, когда-либо появлявшихся в Вашингтоне". Многие из этой группы в дальнейшем помогли сформировать Соединенные Штаты во второй половине двадцатого века: Ричард Хелмс, Уильям Колби, Артур Шлезингер-младший, Уолт Ростоу, Стюарт Алсоп, К. Дуглас Диллон, Артур Голдберг, Уильям Кейси, Ральф Бунче, а также целый ряд маловероятных фигур - от Стерлинга Хайдена до Джулии Чайлд.
Опрашивая моряков и беженцев в Нью-Йорке, Донован получил массу разведывательных данных, и ему не терпелось их использовать. В июле 1942 г., всего через несколько недель после создания OSS, он направил президенту Рузвельту уведомление о готовности начать операции в Европе.
Швейцария сейчас, как и во время последней войны, является наиболее выгодным местом для получения информации, касающейся европейских держав оси.... Мы, наконец, договорились с Государственным департаментом о назначении представителя этой организации в Берн в качестве "финансового атташе". ... Однако нам очень нужен человек другого типа; человек, который мог бы свободно общаться с интеллектуальными и деловыми кругами Швейцарии, чтобы воспользоваться постоянным и огромным потоком информации, поступающей из Германии и Италии к этим людям.... Как только мы найдем нужного нам человека и проверим его в Государственном департаменте, я сообщу Вам.
Донован уже беседовал с Алленом о возможности переезда за границу и предложил ему должность заместителя Дэвида Брюса, которого Донован назначил руководить лондонским отделением OSS. Быть чьим-либо заместителем Аллен не хотел. Он сказал Доновану, что предпочел бы должность, на которой "мой прошлый опыт сослужит мне хорошую службу". Донован понял, что он имел в виду: Швейцария.
17 сентября 1942 г. газета New York Times опубликовала короткое сообщение о том, что Аллен ушел с поста казначея Манхэттенской республиканской партии, чтобы сосредоточиться на "военной работе в Управлении стратегических служб". Мало кто знал, что такое ОСС. На коктейльных вечеринках в Верхнем Ист-Сайде и Джорджтауне жены шутили, что его инициалы означают "Oh So Secret" или, из-за оттенка Лиги плюща, "Oh So Social". Впрочем, друзьям Аллена не составляло труда догадаться, чем он занимается. Он приобрел странные, но показательные привычки: спрашивал, кого они знают в Швейцарии, и встречался за ужином со странно выглядящими мужчинами, говорившими с сильным акцентом.
Когда Аллен готовился к отъезду в Берн, он получил тревожную секретную информацию. Союзники планировали 8 ноября вторгнуться в Северную Африку, что, по всей видимости, должно было вызвать бурную реакцию Германии, включая захват французских портов и, возможно, даже вторжение в нейтральную Швейцарию. Аллен должен был добраться до Берна до того, как это произойдет. Это означало, что он должен был немедленно покинуть страну и проехать через Францию, контролируемую нацистами, что сделало бы его первым агентом OSS, пересекшим линию фронта. Аллену было сорок девять лет, он страдал от усиливающихся приступов подагры, но ему не терпелось вернуться в тайный мир, где он чувствовал себя наиболее живым.
Кловер, понимавшая, что ее муж отправляется на тайную войну, но не знавшая ничего более, 2 ноября отвезла его в муниципальный аэропорт Нью-Йорка. Неприятности начались практически сразу. Из-за плохой погоды самолет был вынужден совершить посадку на Азорских островах, и ему пришлось просидеть два мучительных дня, прежде чем ему разрешили вылететь в Лиссабон. Полет в Барселону также сопровождался задержками. Только 8 ноября он наконец-то добрался до французской границы в Портбу. Там он столкнулся со швейцарским дипломатическим курьером.
"Вы слышали новости?" - кричал мужчина. "Американцы и англичане высаживаются в Северной Африке!"
Аллен понимал, что нацистские офицеры и их пособники из Виши наверняка будут обыскивать поезда. Он вез с собой секретные документы, заверенный чек на миллион долларов и то, что позже назвал "некоторыми из наиболее эзотерических приспособлений для шпионажа". Если его обнаружат, то лучшее, на что он мог рассчитывать, - это годы в лагере для интернированных. Позже он писал, что подумывал о том, чтобы вернуться, но трудно поверить, что он думал об этом всерьез.
В ту ночь, когда мой поезд проезжал через Францию, я решил, что если будут обнаружены следы немецкого контроля, то я попытаюсь ускользнуть на одной из остановок и исчезнуть в сельской местности в надежде установить контакт с французским сопротивлением.....
В Аннемассе, на последней остановке во Франции, где все пассажиры, следующие в Швейцарию, должны были сойти для проверки паспортов, я обнаружил, что за работой французских пограничников наблюдает человек в гражданской одежде, явно немец. В Вашингтоне меня предупредили, что на этой границе, скорее всего, будет находиться агент гестапо. Я был единственным из пассажиров, кто не прошел проверку. Гестаповец аккуратно записал в свой блокнот данные моего паспорта, а через несколько минут французский жандарм объяснил мне, что из Виши поступил приказ задерживать всех американцев и англичан, появляющихся на границе, и обо всех таких случаях докладывать непосредственно маршалу Петену. Я отвел жандарма в сторону и произнес перед ним самую проникновенную и, как мне кажется, самую красноречивую речь, которую когда-либо произносил на французском языке. Вызывая в нем тени Лафайета и Першинга, я убеждал его в важности того, чтобы он пропустил меня вперед.... Я начал прочесывать местность в надежде осуществить свой план - ускользнуть пешком, чтобы не попасть в ловушку. Это было бы нелегко.
Наконец, около полудня, когда уже пора было отправляться в Женеву, ко мне подошел жандарм, торопливо предложил мне сесть в поезд и прошептал: Allez passer. Вы видите, что наше сотрудничество не более чем символично. (Проходите, вы видите, что наше сотрудничество только символическое) Гестаповца нигде не было видно. Позже я узнал, что каждый день, ровно в полдень, он шел по улице в ближайший паб, пил пиво и обедал. Ничто, включая высадку в Африке, не могло помешать его непоколебимым германским привычкам.....
В течение нескольких минут я легально пересек французскую границу
