Когда я впервые побывал в Найя-Гаон, это была одна из самых богатых деревень Тераи и Бхабара, расположенных у отрогов Гималаев. Каждый ярд плодородной земли, отвоеванной у девственного леса, интенсивно использовался арендаторами — зажиточными, довольными и счастливыми людьми. Сэр Генри Рамзей, которого называли королем Кумаона, переселил этих сильных и выносливых людей из горных районов Гималаев.
В то время малярию называли бхабарской лихорадкой. Несколько врачей, разбросанных на огромной территории и ответственных за здоровье народа, не имели ни возможностей, ни средств для борьбы с этим бедствием, поразившим район предгорий. Жители деревни Найя-Гаон, расположенной среди лесов, одними из первых пострадали от малярии. Все больше полей оставались невозделанными из-за смерти арендаторов. В конце концов осталась лишь горстка крепких поселенцев, и, когда им дали землю в нашей деревне, джунгли вновь поглотили Найя-Гаон. В последующие годы только один раз была предпринята попытка вновь вспахать заброшенные поля. На этот раз отважным пионером оказался врач из Пенджаба. Но вскоре от малярии умерла его дочь, потом жена, а затем и он сам. И тогда Найя-Гаон вторично поглотили джунгли.
На земле, с таким трудом расчищенной от леса, когда-то созревали богатейшие урожаи сахарного тростника, пшеницы, горчицы и риса. Теперь же она заросла густой травой. Привлекаемый этим богатым кормом, скот из нашей деревни, расположенной в трех милях, регулярно пасся на заброшенных полях Найя-Гаон. Когда скот длительное время пасется на открытом пространстве, окруженном джунглями, он неизменно привлекает хищников. Поэтому я не удивился, услышав однажды, что в джунглях, недалеко от этого пастбища, поселился леопард и стал нападать на наш скот. На заросшем травой участке не было деревьев, на которых я мог бы устроить засаду. Поэтому я решил застрелить леопарда либо рано утром, когда он направляется в густую чащу, где лежит днем, либо вечером при его возвращении к убитому ранее животному, либо во время нападения на новую жертву. Для успешного осуществления любого из этих вариантов необходимо было установить, в каком месте джунглей, окружающих пастбище, находится логово леопарда. Поэтому как-то утром мы с Робином отправились в путь, чтобы собрать необходимые сведения.
С южной и западной стороны к Найя-Гаон, которую называют деревней и по сей день, хотя земли ее уже много лет не возделываются, подходят густые джунгли. На севере границей Найя-Гаон служит дорога, известная под названием Канди-Сарак, а на востоке старая магистраль, которая до появления железной дороги связывала равнины Соединенных провинций с внутренними районами Кумаона.
В настоящее время мало кто пользуется дорогой Канди-Сарак и магистралью. Я решил сначала отправиться этим путем, а затем уже испробовать более трудные подходы с юга и с запада. На перекрестке, там, где в былые времена находился полицейский пост, охранявший путников от разбойников, Робин и я обнаружили следы самки леопарда. Мы с Робином хорошо ее знали, поскольку она несколько лет жила в густых зарослях лантаны у нижнего конца нашей деревни. Эта хищница не только не трогала скота, но даже отпугивала кабанов и обезьян, портящих урожай, поэтому мы не пошли по ее следу, а направились дальше, по магистральной дороге в направлении к Гаруппу. С вечера предыдущего дня здесь никто не проходил, и поэтому следы животных были ясно видны на пыльной поверхности дороги.
Робин был умной собакой, и уже по тому, как я держал ружье, знал, что мы вышли охотиться не на птиц, и поэтому не обращал внимания на павлинов, время от времени перебегавших через дорогу, или других лесных птиц, разгребавших сухие листья у обочины. Все его внимание было сосредоточено на следах тигрицы и двух тигрят, которые прошли по дороге за час до нас. Временами на широкой дороге попадались участки, заросшие невысокой травой. В этой мокрой от росы траве тигрята катались и кувыркались, и Робин вволю надышался свежим и пугающим запахом тигра. Семейство тигров шло по дороге на протяжении мили, а затем свернуло в восточном направлении на звериную тропу. В трех милях от перекрестка и в двух милях от Гаруппу дорогу пересекает по диагонали тропа, которой пользуется много животных. Здесь мы увидели свежие следы крупного леопарда-самца. Итак, мы нашли то, что искали. Леопард пришел со стороны пастбища и пересек дорогу. Этот хищник мог убить взрослую корову, и представлялось маловероятным, чтобы в одном районе могли обитать два таких леопарда. Робину хотелось пойти по следу леопарда, однако густые джунгли, заросшие кустами, те самые джунгли, где несколько лет назад чуть не погибли Кунвар Сингх и Хар Сингх, — неподходящее место для выслеживания зверя, обладающего таким прекрасным зрением и слухом, как леопард. Кроме того, у меня возник более простой план обнаружить леопарда, и мы пошли домой завтракать.
После завтрака Мэгги и я в сопровождении Робина вновь отправились по дороге в Гаруппу. Накануне леопард не убил ни одного животного из нашего стада, однако он мог убить читала или кабана, приходивших на то же пастбище. Даже если он никого не убил, он вполне мог прийти на обычное место своей охоты. Мэгги, я и Робин, лежащий между нами, заняли позицию за кустом на краю дороги в сотне ярдов от звериной тропы, по которой леопард прошел утром. Мы сидели в засаде уже около часа, прислушиваясь к голосам многочисленных пернатых обитателей джунглей. В это время павлин во всей красе своего оперения величественно пересек дорогу и пошел по звериной тропе. Немного погодя десять — двенадцать читалов начали предупреждать лесных обитателей о присутствии леопарда. Их зов доносился из района густых джунглей, где, по нашим предположениям, должен был залечь леопард. Через десять минут немного ближе к нам одинокий читал повторил предупреждение. Леопард покинул свое логово и пошел в нашу сторону. Поскольку он не пытался скрываться, вероятно, он шел к ранее убитому животному.
Робин лежал, положив морду на вытянутые лапы, и не шевелился. Он, так же как и мы, прислушивался к тому, о чем говорили обитатели джунглей. Увидев, что я поднял ногу и положил винтовку на колено, он прижался к моей левой ноге и задрожал всем телом. Пятнистый убийца, которого Робин боялся больше любого другого животного, обитающего в джунглях, сейчас должен был высунуть голову из кустов и, осмотрев дорогу, двинуться в нашу сторону. Что бы ни случилось потом — будет ли леопард убит или упадет с ревом, смертельно раненный, Робин не сделает ни одного движения и не издаст ни одного звука. Он принимает участие в увлекательной игре, где ему известен каждый ход.
