В начале июля 2011 года трио в составе Александра Розенбаума, Иосифа Кобзона и Григория Лепса снялось в клипе на песню Александра Яковлевича «Вечерняя застольная».
«Эта песня — ностальгическая, — сказал перед съемками Кобзон, — про тех, кого больше нет с нами. Это и Высоцкий, и Окуджава, и Миронов... И многие другие».
Песню из альбома «Вялотекущая шизофрения» (1994 г.) автор уже исполнял с Иосифом Давыдовичем дуэтом. И вот теперь — трио.
Клип на эту песню помещен в новом альбоме Александра Розенбаума, записанном совместно с тем же Григорием Лепсом. Пластинка, носящая название «Берега чистого братства», появилась на прилавках музыкальных магазинов в начале 2012 года. Музыкальные критики, оценивающие альбом, в целом положительно отзываются о его содержимом— заново аранжированных старых и совсем новых композициях Александра Яковлевича, записанных в дуэте с Григорием. Об одной из новых песен, представленных в альбоме, — «Последний рейс», — те же критики пишут: «Песня написана в память о разбившейся в авиакатастрофе под Ярославлем хоккейной команде. «Свист, все быстрее вниз, и белей, чем лист, лицо у стюардессы». Эта песня вполне могла бы войти в репертуар Высоцкого».
Думаю, в данном случае с критиками можно согласиться! Вполне лестная оценка творчества Александра Розенбаума!
Но как бы и кто бы ни критиковал певца и его творчество, главу эту, все-таки, хотелось бы завершить добрыми словами, сказанными в адрес Александра Яковлевича Розенбаума. Тем более что своей жизнью и творчеством певец этого всячески заслуживает.
И, кажется, для концовки не подобрать ничего лучше, чем отрывок из книги Максима Кравчинского «Песни, запрещенные в СССР». В главе «Колыбель русского андеграунда», посвященной творчеству Розенбаума, автор пишет: «В первые годы после смерти Высоцкого — особенно, да и сегодня, к каждой памятной дате в биографии поэта, в интервью с его родными или друзьями журналисты задают им вопрос: «Как вы думаете, будь Владимир Семенович жив, какие бы песни он пел?»
Лично меня этот вопрос всегда раздражал. Кто может знать, что было бы?
Но однажды я пришел к парадоксальной, но, возможно, верной в чем-то мысли: подлинное искусство снисходит на творца свыше и, наверное, то, что не спел Высоцкий, «за него» сделали и спели другие. И немалая доля того, что будет звучать и в грядущих столетиях, приходится, на мой взгляд, на героя данной главы, А Я. Розенбаума».
Остается только поставить свою подпись под словами Максима Кравчинского!
Почти о том же, только несколько в иной форме, пишет российский музыкальный критик Артемий Кивович Троицкий: «Я от разных людей слышал несколько версий, относительно того, что было бы с Высоцким, выживи он после всех своих болезней. Были разные варианты — от того, что он стал бы диссидентом, воюющим с Сахаровым, до того, что он превратился бы в такое чмо, типа Розенбаума».
Сложно гадать и спорить, о чем бы писал, что пел и кем бы стал Высоцкий, останься он в живых в июле 80-го и доживи до наших дней...
Однозначным кажется одно: как Розенбаум не стал Высоцким, так и Владимир Семенович вряд ли пошел бы колеей питерского исполнителя.
«Колея эта — только моя. Выбирайтесь своей колеей!..»
АЛЕКСАНДР РОЗЕНБАУМ О ВЛАДИМИРЕ ВЫСОЦКОМ (монологи разных лет)
«...Не могу я понять с высоты своего возраста то, как я написал казачьи песни, как я влез в это дело. (То же самое было и с Высоцким. Вот почему нас и сравнивают глупые люди. Они, правда, не хотят раскинуть мозгами, не хотят понять, что подражать ему невозможно. Это можно либо пережить, либо тебя должны сделать Сверху. Если ты этого не пережил, значит, тебя сделали Сверху)...»
«А в музыке для меня с небосклона искусства светили особенно ярко — «Битлз» и Высоцкий...»
«Когда я учился в Первом медицинском, в то время у нас была прекрасная художественная самодеятельность. И как-то сразу сформировалась команда. Я играл на гитаре, как тогда говорили, «как король»... Играл все, что угодно: «Битлз», «Стоунз», в полный рост, рок-н-ролл, Высоцкого...»
«Я никогда не был бардом. Не знаю, что это такое. Так же как и Высоцкий не знал, что такое самодеятельная песня, и с иронией отвечал на вопросы подобного рода: «А пошли бы вы на прием к самодеятельному гинекологу?»
Высоцкого я тоже бардом не считаю и преклоняюсь перед его творчеством, он один из тех, кто сформировал мою психологию. Но он и вправду сегодня звучит реже, потому что время сегодня другое.
Когда меня сравнивали с Высоцким, сначала было жутко больно. Можете себе представить ужас положения, когда я пришел на эстраду в восьмидесятом году? Я — музыкант, профессионал, сонаты Бетховена и Шопена играю, много лет рок-музыку играл. Но началось: «Какой-то хрипатый с гитарой покусился на нашего...» Больше всего вопили те, кто Высоцкому при жизни слова ласкового не сказал. Потом стали повторять: «Второй Высоцкий». А я всегда отвечал: «Я не второй Высоцкий, я первый Розенбаум». Сравнение с ним по гражданской позиции или по умению «проникать» и в шахтеров, и в волков за честь почту. Но по музыке, поэзии мы абсолютно разные. И потребовалось семнадцать лет, чтобы это услышали.
Сходство между Розенбаумом и Высоцким болезненно ищут болезненные люди. Ни один человек из народа, который не имеет специальной или снобистской подготовки, никогда таким копанием заниматься не станет. Любой слышит — музыкально мы настолько разные, что и сравнивать нечего: я люблю вальсы, казачьи песни. И технически мы — разные: он публицист и сатирик, я больше трагик и лирик И хрипота у нас совершенно разная. Да и нелепо всех хриплых людей равнять «под Высоцкого».
В чем я вижу одинаковость, параллели? Работа до конца на сцене, выдача на-гора всего себя. Очень много песен от первого лица, хотя мы никогда не копались, ни он, ни я, в самом себе. Пишем от имени людей — добрых, не злых! — которые говорят о нашей какой-то похожести. Видимо, речь идет еще и о мужском начале — не просто поэтическом.
Думаю, сравнивать меня с Владимиром Семеновичем все- таки не нужно, каким бы лестным для меня не было такое сравнение. Может быть, нас с ним роднит то, что я, как и Высоцкий, «говорю» с людьми на простом, понятном всем языке о том, что мне близко. Искренне говорю, как мне кажется. Но я не стараюсь подражать Высоцкому, пишу и пою по-своему.
По правде говоря, мне не нравится, что теперь стало даже модно доказывать, как мы все любим Высоцкого. Ведь и много лет назад мы любили его не меньше, чем сейчас. Я считаю, что лучшим подарком всем нам и лучшей данью памяти Высоцкого могло бы стать издание его стихов таким тиражом, чтобы они были у каждого на книжной полке. Чтобы мы могли детей своих воспитывать на его песнях и стихотворениях...»
