В это время тяжело были ранены наши лучшие командиры — Кожин, Петренко и Забудько…
13 августа 1921 г. я с сотней кавалеристов взял направление к берегам Днепра и 16 августа того же года на рассвете, при помощи 17 крестьянских рыболовческих лодок, между Орликом и Кременчугом переплыл Днепр. В тот же день был шесть раз ранен, но не тяжело.
По пути движения и на правом берегу Днепра мы встречали многие наши отряды, которым освещали цель нашего выезда за границу, и от всех слыхали одно: «уезжайте, вылечите Батько и возвращайтесь к нам на помощь…» 19 августа, в 12 верстах от Бобринца, мы наткнулись на расположенную по реке Ингулец 7-ю красноармейскую кавалерийскую дивизию. Поворот назад грозил нам гибелью, так как один кавалерийский полк заметил нас справа и устремился отрезать нам путь назад. Вследствие чего я попросил Зиньковского посадить меня на лошадь. В мгновение ока, обнажив шашки и с криком — ура! — бросились мы в деревню и вскочили в расположение пулеметной команды упомянутой кавдивизии. Захватив 13 пулеметов «Максима» и три «Люйса», мы двинулись дальше.
В то время, что мы брали пулеметы, вся кавалерийская дивизия выскочила из села Николаевки и ближайших хуторов в поле и, опомнившись, перешла в контр-атаку. Мы, таким образом, оказались в мешке. Однако, не потеряли духа. Сбив с нашего пути 38-й полк 7-й кавдивизии, мы затем шли на протяжении 110 верст, отбиваясь от беспрерывных атак этой дивизии и в конце концов ушли от нее, правда, потеряв 17 человек лучших наших товарищей.
22 августа со мной снова лишняя возня, — пуля попала мне ниже затылка с правой стороны и на вылет в правую щеку. Я снова лежу в тачанке. Но это же ускоряет наше движение. 26 августа мы принимаем новый бой с красными, во время которого погибли наши лучшие товарищи и бойцы — Петренко-Платнов и Иванюк. Я делаю изменение маршрута и 28 августа 1921 г. перехожу Днестр. Я — за границей…»
Историю женитьбы Махно, рассказанную Герасименкой, по имеющимся печатным материалам подтвердить не удается. Вообще правдивость этой истории под большим сомнением. Но является ли она одной из тех многочисленных легенд, которые витали вокруг имени Махно? И имя жены Махно не СОНЯ и не НИНА ГЕОРГИЕВНА.
Между прочим, Я. Яковлев в своей брошюре: Русский анархизм в великой русской революции цитирует дневник «жены Махно, учительницы ФЕДОРЫ ГАЕНКО, захваченной в одном из боев с Махно». Борис Пильняк в рассказе Ледоход, напечатанном в третьей книжке журнала «Русский современник» за 1924 год называет жену Махно МАРУСЕЙ, заставляет ее говорить по-английски и также цитирует ее дневники (вероятно по тем же оригиналам, что и Яковлев), «захваченные в бою командиром Эйдеманом, в бою, где она была убита» (?!) А сподвижник Махно и ближайший его помощник П. А. АРШИНОВ пишет, что Махно с 1918 г. женат на ГАЛИНЕ АНДРЕЕВНЕ КУЗЬМЕНКО, которая жива до сих пор и которая никогда личного дневника о Махновском движении не вела и не теряла. Где же правда в этой путанице?
Кстати укажем, что в той же повести Борис Пильняк вывел известного анархиста Волина, воспитателя Нестора Махно и активнейшего главу махновщины. Волин изображен в повести простачком-теоретиком, приехавшим впервые к Махно в 1920 году «для научной работы». К сведению Пильняка сообщим, что Волин знал Махно еще мальчишкой и на каторге, и никакую научную работу председатель реввоенсовета махновской армии (должность Волина) вести не собирался. Под конец повести у Пильняка Маруся убивает Волина — «неизвестно почему». Но ведь Волин жив до сих пор и обретается за границей!
Почти подобную сентиментальную литературную стряпню, сплошь построенную на выдумке, мы находим в романе: Батько Махно молодого французского писателя Ж. Кесселя. Роман этот входит в состав только что вышедшего в Париже сборника его произведений «Мятежные души». Героиня романа — мифическая курсистка-еврейка (ср. у Герасименки), пленившаяся его «нечеловеческими страданиями» на каторге во времена царского режима и ставшая его женой.
Об истории, причинах и политике соглашения советской власти с Махно тов. Я. Яковлев, тогдашний представитель правительства УССР в переговорах с Махно, в своих воспоминаниях пишет следующее:
«Политическое положение советской власти на юге становилось все более критическим. Советской России и Украине угрожала реальная опасность. Захват Врангелем Донецкого бассейна означал бы остановку железных дорог и непоправимый удар республике. Рабочая и трудящаяся масса делает по-прежнему свой выбор: за советскую власть — против Врангеля и Пилсудского. Белогвардейские результаты работы Махно все более обнаруживаются. Врангель широчайшим образом популяризирует Махно как своего сотрудника и помощника. Белогвардейские партизанские отряды, формируемые Врангелем, действуют под Махновским флагом. Появляется целый ряд врангелевских командиров, вроде Яценко, которые действуют как командиры партизанских отрядов «имени батьки Махно». Этими командирами выпускаются воззвания, где нет уже ни слова о безвластном обществе, зато есть очень много слов о русской армии Врангеля, о святой Руси и необходимости беспощадно бить комиссаров, коммунистов и жидов.
В самих махновских частях, утомленных непрерывной, безуспешной и безрезультатной борьбой с советской властью, начинается брожение. Махновским генералам от анархизма грозит опасность превратиться в генералов без единого солдата. Еще неделя такой непримиримой политики к советской власти, и махновцев будут гнать из каждого села, к махновцам крестьяне будут относиться так же, как относятся к Врангелю. Махновские низы требуют соглашения с советской властью.
Перед анархическими вожаками встает вопрос: или, следуя резолюциям последней конференции «Набата», продолжать свою роль авангарда врангелевской армии, или попытаться, хотя бы на время борьбы с Врангелем, хотя бы для вида, войти в соглашение с советской властью.
Анархо-махновцы выбирают второе.
В октябре 1920 года махновский реввоенсовет обращается в реввоенсовет Южного фронта с предложением своих услуг в деле борьбы с Врангелем на основе оперативного подчинения командованию Красной армии.
Советское правительство и военное командование Красной армии принимают это предложение Махно.
Это предложение Махно принимается, чтобы:
1) освободить тыл Красной армии от махновских отрядов, во имя немедленной победы над Врангелем;
2) чтобы еще и еще раз показать средним слоям украинского крестьянства, что борьба советской власти с Махно означает не борьбу с трудящимся крестьянством, а с кулаческой противосоветской верхушкой махновщины.
