- Просто объяснил обстановку, - без особого энтузиазма добавил Залевский.
- Ну как "просто", - возразил Савченков. - Рассказал о взаимодействии ВВС Западного, Северо-Западного и нашего фронтов, о соотношении сил в воздухе, об особенностях обстановки. Ведь что получается? Наши войска глубоко вклинились в немецкую оборону. Холм, Великие Луки, Белый, Погорелое Городище - это же около восьмисот километров! А в распоряжении штаба ВВС фронта всего-навсего около сотни самолетов. Вот и думай-гадай, куда их бросить.
- В общем, приходится распылять силы, - подытожил Владимир. - Поэтому высказываются соображения, что необходимо создавать воздушные армии. Армия мощный кулак!
- Ну а как дела в вашем полку, Николай? - спросил Савченков.
Я рассказал о налете немцев на ледовый аэродром.
- Между прочим, их разведчики и сюда летают, - заметил Владимир Залевский. - Так что надо глядеть в оба.
И действительно, вскоре после этого разговора над Старой Торопой появился вражеский разведчик Ю-88. Лойко, меня и Шевелева подняли на перехват. Но с такой скоростью, какую имел "харрикейн", о перехвате или преследовании "юнкерса" нечего было и думать. И мы решили подождать разведчика, который, по правилам немецкой пунктуальности, обязательно должен пройти прежним маршрутом. Расчет оказался правильным. Минут через пятнадцать северо-восточнее района нашего барражирования мы заметили разрывы зенитных снарядов и поспешили туда.
"Юнкерc" возвращался на высоте две тысячи метров. Мы шли с превышением и, внезапно свалившись на него, открыли огонь из тридцати шести пулеметов. Минут десять с разных сторон поливали его огнем, а он продолжал лететь как ни в чем не бывало. Преследование прекратили возле самой линии фронта.
- Это детские пукалки, а не оружие, - доложили мы командиру.
- А ты что скажешь? - спросил Радченко инженера полка по вооружению. Тот развел руками:
- Ничего не поделаешь. Была бы отечественная машина, можно было бы написать рекламацию в конструкторское бюро. А в Англию не пошлешь...
Из штаба мы ушли разочарованные. Я долго ходил вокруг "харрикейна" и думал, как усилить его огневую мощь. Вспомнил свой верткий И-16 с пушками, эрэсами и бронеспинкой. Все ожидал новую машину. Вот и дождался...
Николай Зайчиков готовил самолет к очередному вылету.
- Что не идете в землянку, Николай Федорович? - озабоченно спросил он.
Я рассказал о своих раздумьях и еще раз добрым словом помянул И-16.
- А ведь это идея! - подхватил техник мою мысль. - Кое-что переставить с "ястребка" на "ураган" - и получится великолепный гибрид!
Мы рассмеялись.
- Нет, я вполне серьезно, - снова возвратился Зайчиков к нашему разговору. - Я видел в лесу разбитый И-16. Пойду посмотрю, нельзя ли кое-что снять с него. Но пока никому не говорите об этом...
Вечером Николай принес добротную бронеспинку и две направляющие балки реактивных снарядов. Начали с установки бронеплиты. В ту же ночь мы установили ее, а дюралевый щит, снятый с "харрикейна", выбросили.
- Теперь сзади нас пушкой не пробьешь - радовался Зайчиков. - Завтра займемся эрэсами.
Минуло еще две ночи - и направляющие для реактивных снарядов были установлены. Подвели к ним и электропроводку.
- А где возьмем эрэсы? - спросил я техника.
- Раньше на этом аэродроме, кажется, стояли "чайки" или "ишаки". Посмотрю, не остались ли снаряды в складе, - пообещал Зайчиков.
Реактивные снаряды нашлись. Мы подвесили их. Оставалось опробовать это оружие в бою. Я надеялся, что во время очередного вылета встречу неприятельский самолет, и ожидал боевого задания с нетерпением.
Вот и небо. Барражировал почти до полной выработки горючего, но самолетов противника, к сожалению, не было. Чтобы не возвращаться с эрэсами домой, метров с четырехсот ударил по облачку от зенитного снаряда. Получилась незадача: взрыв произошел ниже цели. Значит, надо регулировать установку. Это было делом нескольких минут. Главного мы добились с Зайчиковым - оружие действовало! Сразу же после посадки Николай отрегулировал установку.
Чаще всего мы летали на разведку войск противника в районах Великих Лук, Крестов, Велижа, Белого и других городов. Прикрывали над полем боя наземные части. Иногда приходилось летать и на штурмовку. Однако главные события развивались не здесь, а восточнее, где шла подготовка к окончательному разгрому ржевско-сычевско-вяземской группировки врага.
Мы думали, что в феврале или в крайнем случае в марте нас направят именно туда - на левый фланг Калининского фронта, где ожидалась активизация боевых действий. Но для продолжения мощного наступления, видимо, не хватало сил и средств, поэтому войска Западного и нашего фронтов проводили лишь отдельные операции, приводившие к частным успехам. А с началом весенней распутицы вообще не было сколь-нибудь значительных боев.
По распоряжению штаба ВВС фронта наш полк должен был передать оставшиеся самолеты в соседнюю часть, а личный состав - снова отправиться в тыл, чтобы получить другие машины. Вскоре соседи прибыли к нам за материальной частью.
Среди других летчиков принимать "харрикейны" пришел и Владимир Залевский.
- Надеюсь, - весело сказал он, - что по-дружески вы дадите мне самые хорошие машины.
- А сколько тебе?
- Четыре.
- За четыре не ручаюсь, - сказал я Владимиру, а мой - лучший самолет в полку.
- Почему?
Я рассказал Залевскому обо всем, что мы сделали с Николаем Зайчиковым.
- Вот спасибо, себе возьму твою машину. Завтра же и облетаю ее.
Владимиру повезло. Едва он взлетел и выполнил несколько пилотажных фигур, как услышал по радио предупреждение: с юго-востока идет разведчик. "Юнкерсы" совершенно игнорировали заморские "ураганы". Ю-88 как шел на высоте пять тысяч метров, так и продолжал идти, не меняя курса и высоты.
Залевский пошел на сближение. Летчики, наблюдавшие с земли за его маневром, ожидали результата атаки. Больше всех, пожалуй, волновался я: ведь Владимир летел на моем самолете. Уже на глаз было видно: пора открывать огонь. Владимир помедлил секунду, а в следующий миг из-под крыльев его истребителя вырвались два смерча. Удар - и "юнкерc", тот самый "юнкерc", что и внимания не обращал на какой-то "харрикейн", развалился на части.
Трудно передать восторг людей, наблюдавших за этим боем. Кричали все, многие подбрасывали шапки:
- Ай да "харитон"!
- Молодец, "харитоша"!
Так английский "ураган", переоборудованный русским техником, перекрестили в "харитон", ласково - "харитоша".
Владимиру Залевскому, вызванному в штаб ВВС Калининского фронта, пришлось рассказать, благодаря чему он легко уничтожил фашистского разведчика.
Ах, что за чудо-городок Кинешма! Леса кругом - тихие, дремучие, отороченные белыми, чуть ноздреватыми снегами. А посреди лесов красавица Волга в ледяном панцире с промоинами. По округе места знаменитые: Нерехта, откуда вышел подьячий Ефим Крякутной, первым на Руси поднявшийся выше колокольни на фурвине, самодельном воздушном шаре, еще в 1731 году; Палех с его потомственными мастерами росписи по дереву; Решма, Южа, Увадь, Лух - все древнерусские названия, идущие, наверное, еще с дотатарских времен.
