Вожди крестьянства были арестованы, судимы и присуждены к изгнанию, штрафам и т. п. (в январе 1795 г.). Приговор всколыхнул крестьянство всего района, крестьяне стали вооружаться, к Штефе присоединился Кюсснахт, также подавший заявление в Цюрих. Тогда в Штефу были введены войска, «зачинщики» были арестованы, новый приговор был уже много суровее. Так, Бодмер, мастер из Штефы, присуждается к смертной казни, которая заменяется ему длительным тюремным заключением. Перед развязкой Песталоцци пытается уговорить обе стороны, выступает не как революционер, но как соглашатель. Обе стороны им недовольны.
Даже тогда, когда происходят, при поддержке Франции, швейцарская революция, когда Песталоцци вновь оживает, принимая самое горячее участие в революции. — не обошлось, на первых порах, без колебаний с его стороны.
И в конце 1797 г. я в самом начале (в январе) 1798 г. Песталоцци играет роль человека, зовущего к соглашению борющиеся стороны. Эти соглашательские выступления Песталоцци никакого успеха не имеют и несомненно даже уменьшили популярность Песталоцци в «патриотических», т. е. революционных кругах.
В одном из писем Лафатеру Песталоцци пишет: «Старик Бодмер настолько недоволен моим поведением, что сегодня, когда я хотел, как обычно, его обнять, он меня оттолкнул». Кстати, это тот самый Бодмер, который в 1795 г. был присужден к смертной казни, замененной вечным заключением. В 1797 г. под влиянием усиления революционного брожения он был освобожден.
Однажды Песталоцци даже был принужден бежать с собрания, возмущенного его соглашательскими выступлениями Но вот французские войска вступили в кантон Ваадт (Во), старая власть была сброшена, «патриоты» стали у власти. И Песталоцци — целиком на стороне революции.
Как только 12 апреля 1798 г. собралось учредительное собрание Гельветической республики. Песталоцци, не избранный депутатом этого собрания именно за свою примиренческую деятельность, явился в Аарау, где происходило собрание, и отдал себя в распоряжение правительства. С этого момента начинается энергичная и широкая общественная деятельность Песталоцци.
Прежде всего, правительство поручает ему написать «обращение к издавна демократическим кантонам». Это обращение имело своей целью бороться с контрреволюционным движением, которое существовало в некоторых кантонам. Было ли это обращение действительно распространено, сказать трудно, во всяком случае правительство (Директория) его одобрило и постановило напечатать его в четырех тысячах экземпляров. Это было началом его политической деятельности в защиту революции. Он написал ряд статей, направленных против остатков феодальной системы в Швейцарии. Некоторые из этих статей в особенности возмутили всех контрреволюционеров. Это были статьи об отмене десятины в пользу духовенства. Ряд статей он написал в качестве редактора правительственного «Гельветического народного листка». В результате Песталоцци очень быстро получил широкую популярность. Консервативные, контрреволюционные круги в особенности ненавидели Песталоцци, называя его фанатиком, Робеспьером, сумасшедшим, якобинцем, вырожденцем и т. д.
Широко известна та решающая роль, которую сыграла Франция, тогда еще республиканская Франция, в швейцарской революции. Французы поддержали революционеров, поддержали революционную Директорию, и только благодаря их поддержке новое правительство справилось с отдельными, порой очень серьезными контрреволюционными выступлениями. В статьях Песталоцци мы снова находим ряд теплых обращений к Франции, к братской Франции. Он неоднократно выражает благодарность «великой нации» за ту помощь, которую она оказала молодой республике.
«Радуйся, отечество. — пишет он в статье «К моему отечеству» — Франция тебя не принизила. Франция не хочет тебя принижать. Великая нация хочет восстановить твои внутренние силы и твою внешнюю славу, и то что она хочет, то она может, в этом ты не должно сомневаться, она это доказала».
Особенно необходима была помощь Франции в подавлении контрреволюционного восстания в швейцарской Вандее — в Нидвальдене. В этот момент Песталоцци выпускает прокламацию под названием «К народу Гельвеции», в которой, между прочим, пишет. «Кровь каждого швейцарца да будет, граждане, для вас священна; однако счастье отечества пусть будет для вас священнее, чем кровь зачинщиков восстания; оно должно быть для вас священнее, чем ваше собственное счастье».
И в другом месте:
«Несчастные! Отечество сожалеет о вас. Оно возьмет ваших вдов и сирот в приюты, но оно будет всегда класть предел вашим преступлениям, оно обязано сделать широко известным всему свету то безумие, с которым вы навлекли на себя ваше несчастье».
Заканчивается прокламация следующими словами:
«Пусть ваше сердце истекает кровью за ваших братьев, но пусть ваша рука бьет врагов, спасая страну».
9 сентября в Станс, в центр швейцарской Вандеи, вошли войска, разрушили значительную часть города и жестоко подавили восстание. Это было 9 сентября, а уже 10-го. на другой день, Песталоцци пишет в «Народном листке», где оправдывает действия войск и требует решительного подавления всякой контрреволюции. Он снова повторяет свою мысль о верховном благе отечества и необходимости самой решительной борьбы с контрреволюцией.
Революционная деятельность, казалось, совершенно захватила Песталоцци. Он был в числе активных руководителей швейцарской революции. Перед ним открывалась возможность большой общественно-политической деятельности. Ему не раз делались предложения занять какой-либо ответственный пост, на что он всегда отвечал отказом.
И в этот момент Песталоцци делает снова резкий поворот в своей личной жизни, бросает то, чем он занимался почти в течение целого года, сдает дела по «Народному листку», и 7 декабря 1798 г. отправляется в Станс, в недавний центр контрреволюционного восстания, туда, где его, несомненно, ненавидели очень многие, в качестве руководителя приюта для сирот, приюта для детей погибших во время усмирения недавнего восстания.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ПЕСТАЛОЦЦИ — ВОСПИТАТЕЛЬ И УЧИТЕЛЬ
(1798–1800)
«Я хочу стать учителем»,
(Песталоцци, 1798 г.)
В самом же начале швейцарской революции Песталоцци решил, что настало время для осуществления его педагогических идей.
«Я хочу стать учителем-,—сказал он себе и стал действовать. Уже в мае 1798 г. он обращается к Директории с предложением своих услуг, именно в области народного образования, и ведет переговоры с членом Директории Леграном, а затем с министром наук и искусств — Штапфером. Об обоих он говорит очень тепло, а Штапфера называет вторым Изелином — высшая похвала в его устах…
