Доказывая господство необходимости в истории общества, Белинский не отрицает и случайности. Он считает, что в истории все мелкое, ничтожное, случайное могло бы быть и не так, как было; но ее великие события, имеющие влияние на будущность народов, не могут происходить, по их главному смыслу, иначе, чем они происходят. Критик требует от историка диалектического подхода к общественным явлениям: умения за случайным вскрыть необходимое, в частном увидеть общее.
Утверждая, что общество развивается закономерно, Белинский признает и активную роль людей в истории. Вслед за классиками немецкой идеалистической философии он рассматривает свободу как познанную необходимость. Но в отличие от них у Белинского она существует не в царстве духа, а в реальной жизни общества. Критик придает большое значение в истории действию как отдельных лиц, так и в особенности народных масс; однако он считает, что их действия обусловливаются исторической необходимостью. «Историческое лицо делает только то, что необходимо, — по крайней мере, только необходимые из его действий производят результаты; все же принадлежащее его личному произволу, и доброе, и худое, существует временно, не оставляя никаких следствий и исчезая вместе с лицом» (3, 6, 53).
Для Белинского прежде всего характерен исторический подход к общественным явлениям, опирающийся на достижения современной ему мировой науки. «…Мы видим великий успех человечества в историческом направлении нашего века» (3, 8, 279), — говорит критик. Идея развития доминирует во всех его работах, говорит ли он об общих социологических вопросах, об отдельных эпохах или о конкретных исторических фактах. Отмечая в истории человеческого общества процесс непрерывного органического развития, он ищет живую связь между историческими эпохами.
В смене Римской империи средневековьем, средневековья капиталистическим обществом он видит непрерывный прогресс и предрекает переход человечества на еще более высокую ступень — к социализму. Каждую общественную форму Белинский тоже рассматривает в возникновении и развитии, а некоторые и в упадке; ради образности он иногда сравнивает периоды развития общественных форм с детством, юностью, зрелостью и старостью человека.
Характерно, что критик особо отмечает периоды упадка и гниения общества, причисляя, видимо, к ним и современную ему эпоху в истории России. «Бывают в жизни народов и человечества эпохи несчастные, в которые целые поколения как бы приносятся в жертву следующим поколениям» (3, 10, 283). Но и эти периоды, когда как бы совершается движение назад, диалектик Белинский расценивает как необходимые звенья в прогрессивном развитии человечества. «…Прогресс, — пишет он, — не прерывается даже в эпоху гниения и смерти обществ, ибо это гниение необходимо, как приготовление почвы для цвета новой жизни, и самая смерть в истории, как и в природе, есть только возродительница новой жизни» (3, 8, 287).
В историческом аспекте Белинский рассматривает и отдельные факты прошлого, отыскивая причины каждого факта в условиях эпохи. Он указывает, например, что религиозное движение в Западной Европе в XI в. в соответствии с тем временем вызвало крестовые походы, а в XVI в., при других исторических условиях, оно закономерно привело к реформации. Белинский высмеивает литературного критика В. Н. Майкова за отсутствие историзма в его характеристике французских просветителей. Он пишет, что Майков «изловчился зацепить французских доктринеров и порядком отделать их за то, что они родились в свое, а не в наше время, и ровесники нашим отцам, а не нам, учили и многому научили нас, а не учились у нас» (3, 10, 185). Белинский говорит далее, что если теперь любой студент математического отделения знает по части астрономии гораздо больше Птолемея, то из этого вовсе не следует, чтобы каждый студент был гениальнее Птолемея. «Можно судить обо всем, — продолжает Белинский, — но ничего нельзя мерить на аршин своего времени: иначе род человеческий начнется только с нас, а его истории — как не бывало!» (3, 10, 185).
Для критика совершенно обязателен исторический подход и к современности. Он обращается к прошлому страны, чтобы понять ее современные особенности. Он открывает в современной ему России остатки прежних периодов ее развития. По его мнению, в ней сохранились следы даже татарского ига, положившего начало централизации России и вызвавшего «изменение народного характера в пользу азиатского элемента жизни» (3, 5, 486). Тем более, говорит Белинский, в современной России видны результаты последующих периодов.
Русский мыслитель видит в историческом подходе к общественным явлениям способ, помогающий не только объяснять настоящее, но и предвидеть будущее. «Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло нам о нашем будущем» (3, 10, 18). Развитие общества критик в отличие от Гегеля считает беспредельным: «Нет предела развитию человечества, и никогда человечество не скажет себе: „Стой, довольно, больше идти некуда!“» (3, 8, 284). Указывая на постепенность исторического процесса, Белинский вместе с тем большую роль в нем отводит революциям. Герценовское понимание диалектики как «алгебры революции» не в меньшей степени присуще и великому критику. Он признает движущей силой истории борьбу противоположностей, утверждая, что все главные исторические явления есть результат борьбы, а все, что возникает без нее, мертво (см. 3, 8, 412). Белинский придает большое значение не только борьбе, но и единству противоположностей. Он видит в противоположных сторонах общественной жизни взаимную обусловленность. Критик доказывает, что в одном и том же общественном явлении «добро и зло идут бок о бок» и что «без борьбы между ними не было бы движения, развития, прогресса, жизни» (3, 9, 83).
Теперь для Белинского добро и зло не умозрительные понятия, а реальные противоречия жизни, борьба противоположностей, прежде всего борьба классов. У него нет научного определения классов, но все же он связывает их с определенными формами собственности. Возникновение классов и классовой борьбы он рассматривает как явление прогрессивное. «…Разделение на классы было необходимо и благодетельно для развития всего человечества» (3, 10, 369). Борьбу между латрициями и плебеями в древнем Риме он называет «живоначальным источником римской истории и причиною ее колоссального и грандиозного развития» (3, 5, 409). Критик пишет о «разумном развитии» феодального общества как о результате классовой борьбы, которую он связывает с земельной собственностью. Он показывает глубокие классовые противоречия капиталистического общества и с сочувствием относится к революционным выступлениям народа в Европе.
