Вскоре мы долетели до побережья. Слева под нами катил свои белые буруны Атлантический океан. Они неясно обозначали линию прибоя. Справа, на материке, тянулись болота, невидимые в ночной тьме. Вдали, спереди и позади нас, в темноте вспыхивали сверкающими огнями длинные ряды маяков. Под нами медленно проплывали пятна огней, когда мы пролетали над городами.
Впереди появились облака. Мы нырнули под них. Лететь под облаками было слишком низко. Мы поднялись, чтобы оставить их под собой.
Мы вошли в облака. Огни под нами потускнели и исчезли. Мы поднимались в непроницаемой темноте и летели по приборам.
Под нами облака. Они простираются к горизонту во всех направлениях. Звезды зажгли их тусклым серебром. Они мягко волнуются внизу, как таинственное, безграничное море.
Время от времени сквозь просвет в облаках вспыхивают аэромаяки или огни города. Иногда мы различаем тусклое мерцание бурунов, катящихся на берег внизу, под облаками.
Вдруг произошло нечто необъяснимое. Небо на востоке стало светлеть. Была примерно полночь. Я взглянул на запад и затем снова на восток. Да, небо на востоке явно становилось, светлее. Через полчаса восточный край неба стал заметно светлее западного.
Я пристально следил за тем, что происходит на востоке.
Я увидел, как над горизонтом поднялся кроваво-красный край какого-то тела, сверху закругленного, а снизу имевшего неправильную форму. Размеры его быстро росли.
— Луна! — воскликнул я.
Она быстро поднималась. Невидимые облака, далеко над океаном, своими силуэтами придали ей неправильную форму.
Луна взошла над облаками в невероятно короткий срок. Это была полная луна, золотая, торжественная. Она заставила потемнеть облака. Она высеребрила поверхность океана. Сквозь большие просветы в облаках я видел золотую дорожку, уходившую от луны в океан и простиравшуюся до самого берега. Она двигалась вместе с наши. Она мчалась по океану под облаками с той же скоростью, с какой мы летели над ними.
Я сбавил газ и опустил самолет немного ниже.
— Нарисуйте это когда-нибудь, — крикнул я Пат.
Пат пристально вглядывалась в океан. Она ничего не ответила. Но я знал, что она слышала меня.
По окончании летной школы высшего пилотажа и Келли я был назначен на Селфриджский аэродром. В Селфридже находился первый отряд истребителей воздушного корпуса армии. Каждое утро в 8.15 офицеры собирались у начальника отряда. Между нами распределялись обязанности. Затем мы около часу летали в строю, производя тактические упражнения. После полетов мы снова собирались у начальника для обмена мнениями. Этим заканчивалась официальная программа летного дня, и мы расходились для выполнения своих «земных» обязанностей. Скоро выяснилось, что я быстро справляюсь с ними и у меня остается масса времени для самостоятельных полетов. Я до смерти надоедал дежурному офицеру, выспрашивая у него самолеты. Обычно он давал мне машину. Я поднимался один и, ради собственного удовольствия, упражнялся в самых разнообразных фигурах. Это не входило в мои обязанности. Это было чистейшее излишество.
Однажды я бесцельно делал круги на «Хавке». Мне пришло в голову подняться на «Хавке» как можно выше, просто так, неизвестно зачем.
Я дал газ и начал подниматься. Первые несколько тысяч футов я набрал быстро. Но чем выше я летел, тем медленнее поднимался. На двадцати тысячах футов итти вверх было уже трудно. Воздух стал гораздо реже. Мощность мотора сильно упала. Я почувствовал влияние высоты. Дышать было трудно. При вдохе мне не хватало воздуха. Я дышал часто. Сердце билось быстрее. Я был слезно оглушен. Дело происходило летом, но мне было очень холодно.
Я взглянул вверх, на небо. Оно имело глубокий синий цвет. Такого синего неба я еще никогда не сидел. Я посмотрел вниз, на землю. Селфриджский аэродром казался сверху совсем крошечным. Маленький городок Маунт Клеменс приблизился вплотную к аэродрому. Озеро Сент-Клер выглядело как небольшой пруд. Детройт, казалось, лежал почти подо мной, хотя я знал, что он находится примерно в двадцати милях от Селфриджского аэродрома. Я различал внизу множество мичиганских городков, лежащих к северу и северо-западу от Селфриджа. Все подо мной, казалось, сдвинулось теснее. Земля внизу застыла в неподвижности. Я словно повис среди огромного пространства. Мой альтиметр показывал двадцать три тысячи футов.
Я был оглушен. Чувства мои притупились. Я плохо владел своими движениями. Кроме того, мне было холодно.
Прибор показал двадцать четыре тысячи пятьсот футов. Я толкнул ручку от себя и пошел вниз.
Я очень быстро терял высоту, сначала с очень большой легкостью. Затем спуск пошел все более нормально. В моих ушах сильно шумело, хотя я опускался достаточно медленно, чтобы постепенно приспособиться к меняющемуся атмосферному давлению.
На земле было жарко и душно.
Вечером за обедом я встретил нашего врача.
— Сегодня я поднялся на «Хавке» до двадцати четырех тысяч пятисот футов, — заявил я ему с гордостью. — А действительно, забавное ощущение наверху без кислорода.
— Без кислорода? — переспросил он.
Я кивнул головой.
— Вы с ума сошли, — оказал он. — Нельзя подняться на такую высоту без кислорода. Средний предел для летчика приблизительно от пятнадцати до восемнадцати тысяч футов. Вы молоды и в хорошей форме. Может быть, вы дошли до двадцати. Вам показалось, что вы были выше.
— Нет, это мне не показалось, — ответил я, — я действительно поднялся на такую высоту.
— Вам было не по себе и все это вам померещилось, — сказал он, и добавил: — Не шутите с такими вещами. Без кислорода на большой высоте вы легко можете потерять сознание. Прежде, чем вы придете в себя, вы можете очень долго падать. Так недолго сломать себе шею…
Я летел в школьном отряде истребителей, SE-5. Другой школьный отряд истребителей МВ-3А летел на несколько тысяч футов выше.
Отряд над нами был нападающей стороной. Наш отряд представлял оборону. Мы разыгрывали сражение. Аэродром Келли и школа высшего пилотажа лежали под нами.
Приходилось следить за лидером, за другими машинами отряда и за вражескими самолетами.
Я видел, что отряд противника, находившийся сзади и выше нас, приготовился к атаке и устремился вниз к нам.
Я взглянул на самолет лидера. Он сигнализировал резкий поворот налево. Все самолеты нашего отряда тоже сделали резкий вираж налево. Атакующий отряд прошел над нашими хвостами и пролетел вправо.
Затем я увидел, как атакующий отряд повернул налево и стал снижаться для боковой атаки.
