Вяземский не дожил нескольких недель до выхода в свет первого тома Полного собрания сочинений. Старого князя похоронили недалеко от Карамзина, Жуковского, Баратынского, Козлова, Крылова, Гнедича и Плетнева. В 1886 году рядом с мужем и дочерью упокоилась Вера Федоровна, дожившая до девяноста шести лет. Она тоже умерла в Баден-Бадене. На надгробном камне Вяземских — слова из Нагорной проповеди: «Блаженны милостивии, ибо те помилованы будут». И еще надпись: «Господи, помилуй нас!»
* * *
За полтора года до смерти, 20 февраля 1876 года, Вяземский писал из Гомбурга своей знакомой Екатерине Дмитриевне Милютиной: «Вы хотите, чтобы я написал и свой портрет во весь рост. То-то и беда, что у меня нет своего роста. Я создан как-то поштучно и вся жизнь моя шла отрывочно. Мне не отыскать себя в этих обрубках. В жизни моей нет, или слишком мало действия. Я не действующее лицо: разве чувствующее. Я никогда и ни в чем не был двигатель: был только рефлектор, и много, что указатель. С этим не далеко уйдешь в составлении мемуаров. Узнавайте меня в живописи моей, когда пишу чужие портреты с натуры. В чужой натуре отыщется и проглянет и моя натура, хоть в профиль. Чем богат, тем и рад. Фасы моей от меня не требуйте. Бог фасы мне не дал. А дал мне только несколько профилей».
Кто лучше знал этого нервного, пылкого, сдержанного, суховатого, чувствительного, удачливо-неудачливого, непостижимого человека, чем он сам?.. О том, что его биография невозможна в принципе, князь говорил неоднократно. Напрасны попытки найти логику в «записной книжке, / Где жизнь играет роль писца», в перемешанных «летучих листках» — в лучшем случае выйдет лишь «загадочная сказка». Да и недостойны листки того, чтобы разглаживать их и подшивать аккуратно — все равно в лотерее жизни выпал проигрышный нумер, цели никакой не было, ничего великого не совершено, и никому Вяземский не может служить примером…
Но не сам ли он писал Александру Тургеневу в сентябре 1820-го: «Я отзовусь у добрых и счастливейших людей. Я мало означил шагов на пути своего незначительного бытия, но шаг-другой останется впечатленным»? И не он ли полвека спустя обмолвился в последних строках «постскриптума» к четверостишью «Игрок задорный, рок насмешливый и злобный…»:
Но все же, может быть, рожден я не напрасно,
В семье людей не всем, быть может, я чужой,
И хоть одна душа откликнулась согласно
На улетающий минутный голос мой.
«Улетающий минутный голос» его был, к счастью, расслышан следующими поколениями. Живут в русской литературе стихи Вяземского — их читают, цитируют, их принимают или отрицают. Не ослабевает интерес к записным книжкам князя — только в 1990-х годах они выдержали несколько переизданий. Оставили памятный след в России потомки Вяземского — сын, внучка, правнук, праправнук. Учреждена литературная премия его имени. Появились работы и о самом Вяземском — первые исследования «загадочной сказки»… И хотя до сих пор предпринимаются попытки уложить его в рамки «пушкинского круга» или раздергать на созвучные нынешнему дню политические цитаты, все же пора признать, что и без всякой «фасы», без всякой поучительной «морали», без всякой «актуальности» или «неактуальности» князь — одна из самых привлекательных личностей русской истории. Он имеет полное право на нашу любовь и благодарную память. И поистине удивительно, что Москва, в последние годы с легкостью воздвигающая памятники и дающая многие славные имена своим улицам, до сих пор не вспомнила об одном из самых славных своих сыновей.
«Счастливый Вяземский, завидую тебе», — написал когда-то Пушкин. «Счастливый Вяземский» — вослед ему назвал Владислав Ходасевич статью, опубликованную к 50-летию со дня смерти князя. Конечно, не следует понимать эпитет «счастливый» слишком буквально — Мафусаилов век Вяземского был все же скорее горестным, чем радостным. Болезни, смерть детей и друзей, постылое долголетие… Но все же — он родился в России, в Москве; он был любим многими, видел многое, изведал все возможные оттенки человеческих страстей. Им написаны «Первый снег» и «Цветок», «Фон-Визин» и «Записные книжки». Он занимает разговором Татьяну в «Евгении Онегине». Это ли не счастье?.. Счастливый Вяземский…
Октябрь 2001 — ноябрь 2003
КОНЕЦ
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА КНЯЗЯ П.А. ВЯЗЕМСКОГО
1792, 12 июля — В Москве, в семье генерал-поручика князя Андрея Ивановича Вяземского, родился сын Петр.
9 августа — Приобретение А.И. Вяземским села Остафьева Подольского уезда Московской губернии.
1801, 12 марта — Вступил на престол император Александр I.
1802, январь — апрель — Трагедия в стихах «Elmire et Phanor» («Эльмиpa и Фанор»), посвященная матери, — первое дошедшее до нас произведение будущего поэта.
1802, 12 апреля — Смерть Евгении Ивановны Вяземской, урожденной О’Рейлли, матери П.А. Вяземского.
1802—1805 — Домашнее воспитание Вяземского, знакомство и начало дружбы с Н.М. Карамзиным, И.И. Дмитриевым, Ю.А. Нелединским-Мелецким.
1804, январь — Женитьба Карамзина на единокровной сестре Вяземского Е.А. Колывановой.
1805, 1 сентября — 1806, июль — Вяземский учится в Петербургском иезуитском пансионе патера Чижа.
1806, сентябрь — декабрь — Учится в Петербургской гимназии при Педагогическом институте.
1807, январь — апрель — Знакомство и начало дружбы с В.А. Жуковским.
20 апреля — Смерть отца, Андрея Ивановича Вяземского.
5 ноября — Вяземский поступает на службу в Межевую канцелярию юнкером.
1808 — Знакомство и начало дружбы с А.И. Тургеневым.
27 апреля — Получил чин титулярного советника.
12 мая — Написано «Послание к Жуковскому в деревню», которое в октябре стало первым печатным стихотворением поэта (Вестник Европы, № 19).
1810, 15 февраля — Смерть старшей сестры Вяземского, княгини Екатерины Андреевны Щербатовой.
Март — Знакомство и начало дружбы с К.Н. Батюшковым. Наброски многочисленных статей на литературные («О критике», «О поэзии») и политические («О Пруссии», «Об искусстве государственного управления») темы.
1811 — Активное участие в литературной «войне» со сторонниками А.С. Шишкова.
22 марта — Получил придворное звание камер-юнкера Двора Е.И. В.
18 октября — Женитьба на княжне Вере Федоровне Гагариной (1790-1886).
