Путешествовать на этот раз приходилось по очень плохой дороге, которая ничуть не напоминала накатанную Панамерикану. Путь в Сьерру, то есть в горы, – это беспрерывные камнепады, оползни и ямы, по которым на максимально возможной скорости, невзирая на бесконечный серпантин и фактически слепую из-за постоянных поворотов трассу, спускаются огромные, тяжелые самосвалы с горнорудных комбинатов. Вот и приходится редким здесь легковушкам шарахаться от этих лихачей то к отвесной скале, обдирая краску, то, наоборот, двигаться по самому краю пропасти. На сложности всей этой дорожной «мелкоты» водители самосвалов внимания не обращают даже на самых трудных горных поворотах – поджимает график. Не успеешь в срок – лишишься работы.
Нам предстояло подняться к наиболее обитаемой части Анд и добраться до древнего Куско, а там спешиться и, немного передохнув, начать свой путь, теперь уже пешком и на четвереньках, по Тропе инков к знаменитому Мачу-Пикчу. В Куско же к нашей компании должен был присоединиться старый знакомый Боба – местный шаман: он лучше знал дорогу, да и был, по уверениям индейца, в той местности, что нам предстояло пересечь, большим авторитетом. А это гарантировало безопасность хотя бы от людей.
Когда-то инки преодолевали свою «тропу», а на самом деле прекрасно выложенную тесаными камнями дорогу, бегом. В определенных местах, как считают историки, один бегун сменял другого, и уже тот мчался дальше с каким-либо поручением или посланием. Таких бегунов было множество, и они носились по этой тропе навстречу друг другу, помогая Великому инке управлять своей империей. И, разумеется, в те времена тропа поддерживалась в идеальном состоянии.
С годами, однако, дорога разрушилась, так же как и сама империя. Испанцам она как-то не приглянулась, а потому оказалась наедине с природой. А в тех местах это серьезный противник. Растительность здесь буйная, так что она быстро спрятала остатки тропы от постороннего глаза. Расчищать тропу всерьез стали лишь в конце 1990-х, да и то, из-за отсутствия средств и войны с терроризмом – поскольку туристов в ту пору фактически не было, – делали это нерегулярно и лишь на отдельных участках. На то, что время от времени придется двигаться вперед, переходя на четвереньки, мы настроились сразу, поскольку знали: в ряде мест, где дорога сохранилась почти в идеальном состоянии, она тем не менее настолько крута, что все равно на своих двоих не устоишь – легче подниматься по-обезьяньи.
Конечно, для любителей экстремального туризма Тропа инков – одно из самых лакомых блюд. И пейзаж в горах божественный, и вдоль тропы находятся остатки различных храмов, древних поселений и крепостей доколумбовой эпохи. Но и они видны лишь на тех участках, где подходы к этим строениям расчистили, да и то лишь на короткое время. Сегодня вы их увидите, а завтра там уже сплошные заросли. Шаман был нам нужен еще и по этой причине – он мог сквозь стену зелени найти лазейку к затерянному храму. Сегодняшний турист, путешествуя уже по почти целиком расчищенной тропе, часть храмов просто не замечает, даже гиды знают эти места лишь приблизительно. Есть сама тропа, за нее турфирмы в основном и держатся. А уж что там рядом с тропой, дело десятое.
Кончается Тропа инков в Мачу-Пикчу, и, хотя оба мы – и я, и Боб – бывали в знаменитом на весь мир месте неоднократно, желание бросить на это чудо еще один взгляд, да еще с другой стороны ущелья, с тропы, было непреодолимо.
Ну а дальше нас ждало возвращение по старой железной дороге в Куско через ущелье, где растет лучшая в мире кукуруза. Этот божественный дар природы – вареный початок плюс немного соли и масла – пища, достойная самого привередливого гурмана, местные крестьянки за гроши продают на каждой остановке.
И наконец, последний отрезок пути. Снова на «тойоте» (если она еще будет к тому времени жива) придется преодолеть очень непростой и опять высокогорный путь к озеру Титикака, к тому самому месту, откуда и начала разрастаться империя инков.
Таков был план, хотя мы с Бобом, конечно, прекрасно понимали, что жизнь может внести в него любые изменения.
О дороге через перевалы даже и вспоминать не хочется, настолько у нас раскалывалась голова от перепадов давления на разной высоте, да и кока, что на этот раз купил на рынке индеец, оказалась какой-то слабенькой. Во всяком случае, на меня она уж точно не действовала.
Обычно у туристов проблемы с головной болью, не говоря уже о затрудненном дыхании, движении и перебоях в работе сердечной мышцы, начинаются где-то на высоте 2500–3000 метров. Для нас с Бобом подобная высота – ничто. Я уже к таким высотам притерпелся, Боб тем более. Он не раз ходил, например, по так называемым Белым Кордильерам, где все покрыто снегом, по маршруту: гора Урус, 5420 метров, – гора Ишинка, 5530 метров, – и, наконец (это уже почти у Господа под мышкой), гора Ваюнараху, 5675 метров. Привожу точные цифры, потому что на таких высотах каждый десяток метров важен – совершенно другой уровень сложности. Если я чуть не умирал на Пасторури на высоте 5200–5400 метров, то можете себе представить, с какими сложностями сталкивается альпинист, поднимающийся на пик Ваюнараху, да еще специально выбирая для этого самый сложный участок подъема. Это вам не на лыжах прокатиться.
Но подобный путь исключительно для профи. Сам я однажды с помощью все того же Боба сумел каким-то чудом взобраться на гору Няуи (4208 метров), это в районе Куско, пройдя на своих двоих от самого подножия до вершины, но могу твердо сказать, что тот тяжелейший подъем не доставил мне ни малейшего удовольствия. Хотя я тогда и был лет на десять моложе. Впрочем, охотно признаю, что виды с вершины Кордильер открываются просто потрясающие.
И все же, несмотря на наш уже немалый высокогорный опыт, одно дело – это вершина, на которую ты поднимаешься постепенно, акклиматизируясь по дороге, да еще в том темпе, который тебе позволяют здоровье и силы, и совсем другое – американские горки, по которым мы двигались теперь. Для того чтобы такая дорога понравилась, надо иметь врожденное пристрастие к мазохизму: то черепахой ползешь вверх к очередному перевалу, то булыжником со свистом летишь вниз. Между тем сосуды у человека все-таки не железные.
Иначе говоря, путешествие, едва начавшись, довольно скоро стало вызывать ассоциации с инквизицией, как будто вас кто-то ритмично бьет в затылок кувалдой. И как дополнение – пыль, ухабы, беспрерывные повороты на краю пропасти. Наконец, задыхающаяся на высоте машина, которой сочувствуешь, как живой, и безумно боишься, что она не выдержит и ты застрянешь посреди гор.
Впрочем, один забавный эпизод случился даже на этом участке мучительной трассы, причем героем (и даже нашим спасителем) стал Джерри.
На одном из перевалов нас остановил военный патруль. «Тойота» уперлась в шлагбаум блокпоста. В эпоху расцвета в Перу терроризма таких блокпостов, окруженных бетонными надолбами и железными ежами – чтобы ночью нельзя было подогнать машину, начиненную взрывчаткой, – на перуанских дорогах было множество, но потом они практически все за ненадобностью исчезли, так что для нас с Бобом это препятствие оказалось полной неожиданностью.
У шлагбаума в расслабленной позе стояли двое солдат и их командир, слегка косоглазый сержант. Делать ребятам было нечего, так что мы представляли для них долгожданное и приятное развлечение. Вообще, как я заметил, людям, обладающим небольшой властью и не обремененным серьезными делами, приятно немного покуражится над теми, кто попал в их лапы.
Сначала троица минуты три старательно не обращала на нас ни малейшего внимания, мы просто стояли у закрытого перед нашим носом шлагбаума. Наконец косоглазый соизволил подойти:
– Значит, так. Вы все открываете, показываете, а мы все это щупаем и смотрим. И не дергаться.
При этом его автомат, красноречиво изменив положение, уставился дулом прямо нам в лицо.
Спорить в таких случаях бессмысленно, поэтому надо в какой-то удобный момент переходить к главному – взятке. Было очевидно, что, во-первых, ребятам очень скучно, а во-вторых, не хватает денег на выпивку. Выяснив, что я иностранец, к моей персоне отнеслись с особым интересом.
– А ты случайно не гринго? – спросил меня сержант, внимательно перед этим просмотрев мой паспорт, где все было написано яснее ясного.
– Нет, – ответил за меня Боб, чтобы подтвердить мою непричастность к ненавистным гринго, – он из России.
– А это далеко? – не унимался косоглазый.
– Ну, как сказать, – вступил в разговор я, – от Москвы до Лимы разница где-то девять часовых поясов.
– Далеко, – сделал вывод сержант, – девять часов на машине – это далеко.
Мы с Бобом переглянулись, но спорить с великим географом не стали.
Если бы главным переговорщиком был я, то, думаю, вопрос решился бы быстро, но в таких случаях, согласно нашему давнему уговору, переговоры всегда вел Боб. А он в данном случае почему-то уперся. Может быть, ему стало вдруг неудобно за все вооруженные силы Перу, не знаю. Короче говоря, и на старуху бывает проруха. Ему вдруг захотелось порядка и правды здесь и сейчас, вот только место для поисков истины он выбрал крайне неудачно.
