Произведенным дознанием выяснилось, что офицер этот член какой-то военной организации, руководимой капитаном Головиным, имеющей связь со штабом Сибирской армии. Розанов заявил, что это провокация.
Омск. 27 октября
На обычный утренний доклад Розанов прибыл с Колчаком. Говорили о создавшемся положении. Оба они определенно настроены, по-видимому не без участия «священного союза»[19], в пользу постепенного сокращения Директории до одного лица. Указывали на значительное влияние «священного союза». Однако мне быстро удалось вернуть их к действительности и доказать, что уход левого крыла Директории теперь будет весьма болезненным и вызовет осложнение с чехами, что, в связи с ростом большевизма и в стране и на фронте, может погубить дело возрождения России.
В 1 час заседание правительства. Авксентьев заготовил было свое решение относительно думы. Я высказался против.
Виноградова все время вызывали – уполномоченный чеховойск Рихтер и члены упомянутого выше «священного союза».
Тяжелое настроение усилилось заявлением Вологодского, что вопрос о кандидатуре Михайлова на пост министра внутренних дел под давлением местной «общественности» считается безусловным.
Авксентьев заявил о выходе из правительства, после горячей речи его поддержал в этом решении Зензинов. О невозможности оставаться в правительстве высказался и Виноградов.
Смущенный Вологодский заявил, что ему остается, видимо, одно – отказаться от миссии составления совета министров.
Авксентьев, со свойственной ему экспансивностью, решил идти в солдаты, в армию, которая не занимается политикой.
Таким образом – распад Временного Всероссийского правительства, и распад бесславный.
Авксентьев просил полномочий заготовить обращение к народу.
Я молчал86.
По окончании заседания Виноградов заявил мне, что, в случае выхода всех четырех членов из Директории, он советует мне сохранить власть в связи с сохранением Верховного главнокомандования.
Омск. 28 октября
И сегодняшний день не дал никаких результатов. Опять раскол на кандидатуре Михайлова. Авксентьев совершенно изнервничался. Сильно сдал и Вологодский. Михайлов согласен отстраниться, если чехи дадут подписку, что они были давлением на его волю и волю Административного совета. Авксентьев почувствовал, что это ведет к закреплению в общественном сознании убеждения, что ради него и Зензинова чехи вмешиваются в наши внутренние дела.
Настроение отвратительное, вся работа стоит. Сибирское правительство за это время успело провести постановление о верховном уполномоченном на Дальнем Востоке, то есть опять вырвало крупный козырь у Директории87.
В общественных и военных кругах все больше и больше крепнет мысль о диктатуре. Я имею намеки с разных сторон. Теперь эта идея, вероятно, будет связана с Колчаком.
Омск. 29 октября
Текущие дела и прием в правительстве. Настроение служащих подавленное.
Заходили французский и американский консулы – зондировали почву.
«Мы хотим видеть гражданина Авксентьева…»
«А, значит, меня не хотите видеть», – ответил я шуткой на их заявления.
Консулы смутились и начали рассыпаться в любезностях. Я заверил их, что все успокоится и разрешится в желательном направлении.
Наша проволочка с кандидатурами сильно отразилась на финансах, из банков вынимают вклады.
Виноградов нашел компромисс, предлагает согласиться на Михайлове с такой же мотивировкой, которая принята Административным советом в отношении Роговского.
Вечером вместе с Колчаком опять явились ко мне Жардецкий, Лопухин и представитель рабочих Атаманской станицы88. Идут ва-банк, намекая на упразднение Директории и сохранение одного Верховного главнокомандования, которое они считают единственным приемлемым решением Уфимского Государственного совещания.
Имена Зензинова и Авксентьева для них ненавистны. Они заподозривают их в сношении со своим Центральным комитетом.
«Знаете ли вы, что Чернов ведет переговоры о перемирии с большевиками?» – яростно задает вопрос неистовый Жардецкий.
Я заметил ему, что до меня слухов и сплетен доходит гораздо больше, чем он думает, – что Чернову мы знаем цену89, но одни слухи ничего не доказывают.
Вспышка погасла. Начали уверять меня, что вся их поддержка на моей стороне. Становилось скучно. Я сухо заметил, что меня удивляет их вмешательство в вопросы, касающиеся правительства, что они становятся на путь печальной памяти Петроградского Совдепа. Обиделись.
Добавил, что разрушение Директории теперь преступно, что это вызовет новый взрыв разрухи и создаст повод к вмешательству союзников.
До 10 был в своем вагоне90. Новое осложнение. Вологодский заявил, что Роговский в роли начальника государственной полиции для него совершенно неприемлем.
Авксентьев так и привскочил. Разразился целой филиппикой91 Кругликов. Озадачился и Виноградов, готовый было уже примириться с кандидатурой Михайлова. Делать и решать было нечего. Разъехались, поручив мне переговорить с Колчаком, виновником этого нового осложнения.
Омск. 30 октября
Утром вызвал Колчака. С ним приехал и Степанов. Около получаса говорил с Колчаком, указал ему на некоторую опрометчивость его заявления, идущего вразрез и с постановлением Административного совета. Он не сказал ни нет ни да.
Придумано ловко. Административный совет хотел провалить Роговского через Колчака, добросовестно ломившего напролом в этом вопросе. Когда я ему разъяснил письменное решение Административного совета, он понял свое заблуждение и не находил другого выхода, как вновь собрать Административный совет, и, если совет останется при прежнем решении, он, Колчак, подчинится дисциплине, оставаясь непреклонным противников Роговского.
Я позвонил Вологодскому и просил собрать Административный совет.
Вошел Виноградов и с волнением заявил, что военные круги и «музы» Жардецкий и Kо прочат Колчака диктатором.
В общем, неразбериха.
Вечером заседание – разная вермишель, информация. По распоряжению Вологодского арестована какая-то девица Рерих, у которой хранился архив министерства иностранных дел «Самарии»[20].
По газетам, пропавший Моисеенко имел при себе кассу Съезда членов Учредительного собрания; его до сих пор не нашли.
В Красноярске на параде в честь проезжавшего английского батальона подвыпившее офицерство устроило монархический дебош с пением «Боже, царя храни». Я заметил, что, видимо, это отвечает их психологии92.
Другого гимна не создано – образовалась пустота… Затребовано объяснение начальника гарнизона.
Со стороны Административного совета новое осложнение из-за Роговского, и на этот раз всецело по вине Колчака.
Омск. 31 октября
Утром были представители казачества, боятся за судьбу Иванова-Ринова – их атамана, тревожат их слухи об изменении основ комплектования и организации армии, во всем ими чувствуется дух и влияние «Самарии».
Колчак опять волнуется по поводу Роговского и совершенно извел бедного Н.Д. Авксентьева. Наскучил и мне – сначала просил, чтобы я назначил его только временно управляющим военным министерством, затем снова соглашался быть полноправным министром.
П.В. Вологодскому пришлось созвать Административный совет, постановление которого заставило, наконец, несколько успокоиться Колчака. Очень нервный и неустойчивый человек. Гревс93 предупреждает из Владивостока, что с ним будет немало хлопот.
Говорил по аппарату с Дутовым. У него нет связи с уральцами. Жители портят телеграфные провода. В Оренбурге, по его словам, настроение паническое. Конечно, опять просил денег.
Вечером был на парадном спектакле в честь английских войск, прибывших в Омск; был весь местный beau-monde. Давали «Смерть Иоанна Грозного».
После второго акта уехал на заседание. Снова решали участь Уральского (Екатеринбург) правительства. Авксентьев опять предлагал больше, чем у него просили. Я решительно высказался против возникшей мысли – о новой Областной думе в Екатеринбурге, соглашался лишь на образование органа самоуправления вроде областного земства – и только. В общем, горноуральцы оказались людьми скромными и не протестовали.
Омск. 1 ноября
Послал директиву, где чехам указаны определенные задачи. Моя мысль – вывести их с фронта для образования подвижного резерва.
Генерал Гайда своевольничает: призывает добровольцев в русско-чешские полки, не исключая и призванных по мобилизации. Розанову приказано указать ему мое мнение по этому поводу. Гайда, кроме того, предложил из каждой дивизии уральского корпуса послать по 1000 человек для временного прикомандирования к чешским войскам. Отказано.
