Алексей Орлов - Афганский дневник пехотного лейтенанта. «Окопная правда» войны

Колонна небольшая, шли с приличной скоростью. При подходе к кишлаку встретили ровное, с почти идеальной поверхностью плато, скорость еще прибавили. И вдруг моя БМП садится на днище, а за мной и вся рота. Впереди идущие танки закопались по башни. Как оказалось, попали на слой недавно сошедшего селя, который сверху подсох, образовав корку. Под собственной тяжестью машины провалились, словно под лед, и плотно сели в то месиво, которое было под коркой. Своими силами справиться невозможно, запросили помощь из полка. Пехота полезла на высоты, чтобы прикрыться, так как предстоит долгая история по эвакуации застрявших машин.

Делегация во главе с заместителем командира полка пошла в кишлак на переговоры. После разговора с родственниками погибшего вопрос был урегулирован за двадцать мешков муки и бочку керосина, претензий к нам больше не было. А еще говорят – жизнь человеческая ценности не имеет.

Из полка пришел ремротовский тягач, и мы сутки выдирали застрявшую технику с помощью развернутых полиспастов. Ночевали в горах. Во второй половине дня вернулись в полк.

Гена Васильев написал новую песню, про тыловиков, которая сразу же стала очень популярной.

Тыловики очень обиделись, пожаловались даже командиру полка, но тот только посмеялся.

Третья рота, находящаяся в охранении аэродрома, вышла на реализацию разведданных в район перевал Ризкан – кишлак Ниджар. Больше года простояли в охранении, боевые навыки были утеряны, а пришлось столкнуться с серьезной группировкой, дело дошло до ручных гранат. Нас подняли по тревоге, и второй батальон с разведротой в двадцать три часа выдвинулся на помощь. Пока подошли, все было уже закончено, рота успешно отбила вражескую атаку.

После возвращения в полк через четыре часа снова подняли по тревоге, в третьей роте потерялся солдат. А мы уже очень хорошие, отмечаем наступление Первого мая, праздника всех трудящихся, успели три литра самогонки выпить. До подножия гор доставили БМП, а потом пришлось подниматься на перевал. И если был вначале подшофе, поднялся на высоту абсолютно трезвым, броник, правда, почему-то стал мокрым насквозь. С утра прочесали все близлежащие кишлаки, опросили (допросили) местных жителей. Картина получается такая. На привале боец вроде бы заснул, командиры, не имея опыта, не проверили личный состав, рота продолжила движение, а он остался. Будто бы, увидев духов, вел с ними бой, но был убит. Тело не нашли. Записали без вести пропавшим.

Навалилась страшная усталость, какое-то опустошение в душе, безразличие ко всему, нет никаких желаний. В майские выходные провели спортивный праздник. На трехкилометровом кроссе прибежал двадцатым в роте. Задело, начал бегать по утрам, делать зарядку по часу, под руководством Смиренского Володи, он мастер спорта по офицерскому многоборью. Цветут маки – красота.

Зачитали приказ о действиях 682-го отдельного мотострелкового полка, который был сформирован недавно и понес огромные потери в Пандшере. В полку погибли более шестидесяти человек, из них восемнадцать офицеров и прапорщиков, и более шестидесяти были ранены. Я, прослужив почти два года, давно понял, что все крупные потери происходят от бездарности, некомпетентности и глупости старших командиров. Командиры взводов, рот, иногда батальонов являются жертвами, заложниками ситуации, и я никогда не соглашусь с обвинениями в их адрес.

Я давно уже пришел к мысли, что в Афганистан из Советского Союза нужно направлять только командиров взводов, на другие должности должны назначаться опытные, проявившие себя здесь офицеры, тогда и потери снизятся в разы. Но почему-то старшим военачальникам подобные мысли не приходят в голову.

День Победы. Командир устроил праздник. Были накрыты в офицерской столовой столы, из своих закормов выделили по две бутылки спирта на четверых (правда, разведенного). На закуску мы сбросились. Чего только не было: колбаса копченая, шпроты, балык осетровый, боржоми; то, чего в Союзе днем с огнем не найдешь. Звучали тосты, звучали песни. Но вот спиртное закончилось, пошли к соседям, тыловикам, «конфисковали» у них бутылку спирта. «Мы воюем, а вы морды отъедаете». Выпили. «Что потом началось, не опишешь в словах…» Взыграли все накопленные обиды, и все недовольство вырвалось наружу. Были перебиты все тыловики, досталось связистам с роты связи за недобрые слова в наш адрес, всем небоевым пришлось туго. С Геной Васильевым работали в четыре руки, молодец, надежно прикрыл. Он когда-то занимался боксом, и вот приобретенные навыки пригодились. Попался под горячую руку капитан-строитель, работающий в полку, – получил. Тот не успокоился, сбегал за пистолетом и выпустил в меня целую обойму из «ПМ», к счастью, оба были в таком состоянии, что попасть не смог. Вот так бездарно мог погибнуть перед самой заменой.

На утреннем разводе командир полка подвел итоги. «Вчера провели праздник, считаю, праздник прошел нормально». И когда после его слов бывший ответственным заместитель командира полка по вооружению, уважаемый Соколов Юрий Николаевич, совсем не военный, интеллигентный, после института в армию пришел, попытался что-то сказать: «Вот вчера лейтенанты напились и…» – командир резко прервал его: «Я сказал, праздник прошел нормально». Даже как-то жалко его стало. На этом все и закончилось.

Если полгода назад ушла «старая гвардия», то сегодня проводил «молодую». Уволились замечательные солдаты, мои воспитанники. Испытываю какое-то двойственное чувство. С одной стороны, рад, что уходят живыми, здоровыми, возмужавшими, настоящими солдатами, а с другой стороны – пусто становится как-то на душе, как будто теряешь что-то очень важное. Снова впереди предстоит огромная работа по превращению пацанов в надежных бойцов.

С разведывательной ротой уже под утро выдвинулись к кишлаку Пучок. Это был отвлекающий маневр. С рассветом подошли БМП, и мы рванули, если можно так сказать, к кишлаку Гандачашма. Пошли не по старой кишимской дороге, где саперам пришлось бы очень долго проверять маршрут, а по горам. Угол подъема градусов под тридцать, почти максимальный для преодоления БМП. Благодаря замечательным механикам-водителям успешно вскарабкались и пошли по хребтам. Блокировали кишлак и пошли на зачистку. Хотя выскочили достаточно быстро, никого в кишлаке не обнаружили.

Командир полка устроил аттестационную комиссию по поводу присвоения очередных воинских званий. Мне было отказано. На сегодняшний день в карточке учета поощрений и взысканий оказались два выговора: один от командира полка, второй от замполита батальона с формулировкой «За халатное отношение к быту личного состава». Выговор был объявлен за то, что я отказался отправить старшего из числа офицеров в баню после возвращения с гор. Сидоров свой выговор с меня снял, а замполит сказал, что не может. Стрельцов в командировке оказался. «Обидно мне, досадно мне, но ладно». А после Зуба предлагали звание досрочно. Но досрочное звание является как бы тоже наградой, и я, учитывая последствия зардевского боя, отказался. Хочется получить боевой орден, вроде бы и заслужил и по статусу положен, но пока у нас в полку нет героев, как выражается наш командир.

Юра Косичкин уехал в отпуск. Попросил его зайти к родителям, успокоить, рассказать, что все нормально у нас, завидую ему хорошей завистью.

На очередном трехкилометровом кроссе прибежал вторым в роте, уступив только Володе Смиренскому. Причем финишировали с большим отрывом, не зря тренировался, есть подчиненным к чему стремиться.

На сутки выходил с ротой на перевал Ризкан. При возвращении прочесали кишлаки Пучок и Кури, результата нет.