Я несколько месяцев знала о грешках старшей и молчала. Она мне ничем не мешала, поэтому смысла ей вредить не было.
Сейчас же старшая покусилась на мои деньги (на пару с вышестоящим начальством). Поэтому я совершенно спокойно раскрыла ее маленький секрет. Который стопроцентно дойдет до Лены Усатой – девочки об этом позаботятся. Пусть потом парочка сообщниц погрызется.
К тому же я сказала об этом, чтобы убедить народ. Ну нет камер в туалете!
Еще я добавила, что, если подойти к Гарику и спросить его, почему мы должны ему деньги давать, он будет сильно удивлен. Наверняка он ни сном ни духом, что у кого-то деньги вымогает.
Девочки не решились меня в этом поддержать, кроме одной Кати. Она отдала уже Лене семьсот рублей, а когда я объяснила, что завтра попросят и остальное, разозлилась так же, как и я.
Следующий рабочий день прошел точно по описанному мной сценарию.
Пришедшая Лена собрала с девчонок по семьсот рублей, которые они не дали вчера (я опять сослалась на безденежье – не собиралась я ничего давать). Сделав печальное лицо, она сказала:
– Вы представляете? Гарик узнал, что вам тот мужик денег давал. Откуда он все пронюхивает, ума не приложу! Придется вам, девочки, и остальные деньги ему отдать.
Все сидели в шоке, кроме меня и Кати. Для нас эта речь не была сюрпризом.
Что тут началось… Да он не имеет права на эти деньги!.. Нам подарили, и пошел он куда подальше!.. Вот урод!..
Кончилось тем, что, повозмущавшись, народ погрустнел и поутих. С огорчением девочки признали, что большая часть денег уже потрачена. Лена Усатая (добрейшей души человек!) утешила всех, сказав:
– Не переживайте, я с Гариком договорюсь, чтобы вы деньги по частям отдавали. Будем их потихоньку из вашей зарплаты высчитывать.
Само собой, в тот день я ни на один заказ не сходила. Оно мне надо?
Сразу поговорить с Гариком не представлялось возможным. В бар он приходил часто, но не каждый день. Никто из наших девочек никогда с ним не разговаривал, почему-то его побаивались. Наверное, потому, что не понимали истинного положения вещей. Мне кажется, только я одна догадывалась, благодаря какому стечению обстоятельств Лена Усатая получила доступ в эту гостиницу.
Я была уверена, что сообщение о том, каким образом чернится его имя (подглядывание в женском туалете для любого мужчины является пятном на репутации), будет для него шикарным подарком. Явная вина его партнера-конкурента Лены сделает ее более уязвимой.
Никто из девочек не решился на разговор с Гариком. Только Катя. Нам повезло, на следующий день Гарик пришел в бар. Зайдя на пару минут, он переговорил с барменом и двинулся к выходу. Мы с Катей, быстро вскочив из-за столика, догнали его уже почти на выходе.
На всякий случай я включила дурака. Я не стала говорить: «А вы знаете, что Лена от вашего имени у нас деньги просит?»
Мне не хотелось демонстрировать слишком хорошее понимание происходящего. Поэтому я просто спросила:
– Вы не могли бы немного подождать с деньгами. Я вам попозже отдам, у меня сейчас не очень хорошая ситуация.
Глаза Гарика округлились до размера пятаков:
– Ка-а-акие деньги?
Я рассказала, какие деньги он якобы хочет от меня получить. Если в начале моего изложения Гарик просто был в сильном удивлении, то ближе к концу слушал уже с нескрываемым интересом. Возможность прищемить хвост Лене была ему по душе.
Глядя на нас задумчивым взглядом, слегка протяжно он уточнил:
– Значит, Лена утверждает, что я за женщинами в туалете подсматриваю?..
Мы кивнули.
– Девочки, я вас успокою. Ходите в туалет совершенно спокойно, я никогда такими вещами не занимался и заниматься не буду.
На прощание он записал наши телефоны.
Как только мы расстались с Гариком, сразу двинулись к старшей. К нам как раз пришла агент по продаже косметики, поэтому старшая даже не обратила внимания на произошедшие переговоры. Она была полностью поглощена рассматриванием выложенного продавцом ассортимента. Поэтому весь последующий текст прозвучал для нее как гром среди ясного неба:
– Мы тут с Гариком поговорили, он, оказывается, совершенно не в курсе, что мы ему денег дать должны. Поэтому, будь добра, верни Кате семьсот рублей, которые у нее взяли.
Старшая какое-то время сидела и смотрела на нас, не в состоянии вымолвить ни слова. Просто сидела и смотрела. Как картинка в стоп-кадре. Очнувшись, она даже не стала с нами разговаривать. Выбросив из рук очередную рассматриваемую помаду, она вскочила. С совершенно ошалелым видом схватила мобильник и, набрав ясно кого, стала бегать по холлу и кричать:
– Она ему все рассказала, ты представляешь, она ему все рассказала!
Чтобы мы не слышали, о чем у них будет идти разговор, старшая убежала в самую даль холла. Как только ее беседа закончилась и она вернулась в коллектив, раздался звонок моего мобильника. Звонила Лена Усатая:
– Света, ты можешь мне объяснить, какого черта ты поперлась разговаривать с Гариком?
Я держалась своей версии. Что хотела поговорить об отсрочке выплаты. А тут вот какой сюрприз! И уже в свою очередь поинтересовалась:
– Лена, какого черта ТЫ деньги просишь? И еще и Гариком прикрываешься?
Задавая этот вопрос, я точно знала, правдивого ответа я не получу. Лена была на измене, внятно разговаривать не могла. Я только и слышала в трубке визги:
– Зачем через мою голову! Ты что, ко мне подойти за отсрочкой не могла? Почему со мной не договорилась? Зачем через мою голову!
Эдакая нескончаемая песенка про белого бычка. Продолжаться эта истерика могла еще долго, но я настойчиво спрашивала:
– Лена, так зачем ты все-таки так поступила, позарилась на чужое?
Наконец я услышала ее версию событий:
– А я вас наказать хотела, это штраф!
Нет, я не ожидала чего-то правдоподобного, но, тем не менее, от такой наглости аж завелась:
– Лена, какой штраф! За что! Не надо врать! Если уж штраф дается, то всегда точно указывается причина! Чтобы в следующий раз повторов не было! А тут, значит, нас наказали, мы не знаем за что и в следующий раз, значит, можем опять неправильно себя вести, так как о наказании даже не подозревали!
Тебе не кажется это нелогичным? Если человека наказывают, то всегда говорят, за что! Иначе само понятие наказания теряет смысл.
Кстати, за что наказываешь-то?
Обычно на точно поставленный вопрос должен идти такой же точно ответ. Увы, это в идеале. А в тот раз я так и не узнала, за что же был наказан коллектив. Лена продолжала истерить еще минут десять. Закончила она так:
– Жди меня, я сейчас скоро подъеду, и мы нормально поговорим.
