Да и в целом Новая волна» того года поражала разнообразием участников и пестрела яркими личностями. Дуэт «Smash!», Джей Стивер, выступивший от Латвии под псевдонимом Янис Стибелис, представители Казахстана, Эстонии, Грузии, Болгарии, Испании... Все они, к слову, жили этажом выше — в обычных номерах.
Только мы собрались отоспаться с дороги, как выяснилось, что ранним утром нам обязательно нужно быть на собрании. Мы втянулись в зал в числе других сонных конкурсантов, и Александр Ревзин, режиссер-постановщик «Новой волны», взял всех прибывших еще тепленькими.
— Если вы думаете, что приехали сюда отдохнуть и поразвлечься, — грозно говорил он, — то сильно ошибаетесь. Работа будет сложной, серьезной, и я сразу предупреждаю: буду строго спрашивать и много требовать. Кто не будет справляться, соберут вещи и уедут. Это касается и тех, кому просто не нравится то, что я сейчас сказал, — пожалуйста, на выход.
Зал притих. Ревзин продолжил:
— Сегодня сделаем прогон; посмотрим, кто что подготовил. С завтрашнего дня начинаем отрабатывать шоу. Прошу всех мобилизоваться — поблажек не будет. Всем все ясно?
Все было ясно. Народ покидал зал в тихой тревожной задумчивости. Настрой был задан четкий — все поняли, что от упорной и ударной работы им теперь никуда не деться. Я, правда, втайне питал иллюзии относительно отношения ко мне. Питомец известного продюсера мог рассчитывать на поблажки — так мне казалось.
Первая же репетиция привела меня в состояние полной прострации. Я вышел петь «Звездочка моя ясная». Я был собран, серьезен и преисполнен чувства собственного достоинства. Взяв микрофон, я принял академическую позу и запел так, словно у меня бенефис в Большом театре, а я перед роялем. С каменным лицом.
Ревзин даже не дослушал.
— Стоп, стоп, остановите песню! — вскричал он. — Не нужно стоять на сцене просто так! Я не понимаю, ты для чего сюда приехал? Стоять приехал?!
Увидев, что я растерялся, он добавил значительно мягче:
— О зрителях надо думать, о зрителях! Где шоу, где твоя энергетика? Где эмоции? Ты, если так стоять будешь, можешь вообще отсюда уходить — мне такого не надо! Все, иди репетируй!
Поникший и понурый, я спустился со сцены.
Юрий Шмильевич все это время сидел в зале и слушал, опустив голову. Вмешаться он не мог, хотя в другой обстановке Айзеншпис за своего артиста порвал бы глотку любому — некоторым в переносном, а кому-то и в буквальном смысле.
Мы уныло молчали до самой гостиницы.
— Я прямо не знаю даже... — наконец сказал Юрий Шмильевич. — Ты, Дима, постарайся, ладно?
— Угу, — буркнул я.
Было чертовски обидно. Я ведь уже постарался, всю душу вложил!.. Да за кого они меня держат?!.
Айзеншпису тоже было не по себе. Критикуя его артиста, режиссер-постановщик критиковал его самого. Выходило,что он привез, воспитанника, который не в состоянии себя подать.
Еще пару дней я получал тычки от организаторов, пока (Юрию Шмильевичу все это не надоело. И он взялся за меня всерьез, со свойственным ему напором.
— Витя, ну делай хоть что-нибудь!!! Все, будем репетировать в номере!
Я и моя постоянная группа поддержки в лице Дениса — все это время он был единственным человеком, с которым я мог нормально общаться, — получили задание купить какой-нибудь простенький музыкальный центр. Искомое приобрели в первом попавшемся магазине аудиотехники. Центр состоял из проигрывателя и колонок — тогда подобные магнитофоны уже называли бумбоксами. Мы принесли его в номер, включили минусовку «Звездочки» и принялись репетировать. Юрий Шмильевич водил руками, а Денис управлял аппаратурой — перематывал музыку.
— Помнишь, что говорил Ревзин? — инструктировал Айзеншпис по ходу. — Вот когда поешь слова «звездочка моя ясная», ты рукой так вверх показывай, будто за звездой тянешься... Руку вверх поднимай, говорю!.. Во-от, будет некий посыл к небу. А потом, на словах «как ты от меня далека», наоборот — руку вниз и голову вниз... Голову вниз! Что — почему?.. Грустно тебе! Прекратил улыбаться!..
Каждую строчку «Звездочки» я отработал именно так — разложив всю песню на движения. Это был мой первый постановочный номер, исполнить его следовало без запинки.
Как следствие, замечаний от режиссера стало меньше. Он даже показался мне мягче и добрее.
— Уже лучше, — комментировал он. — Но вот смотри, ты в некоторых местах совсем замыкаешься, не обращаешь внимания на зал... Улыбайся!..
Словом, нам таки удалось дожить до открытия конкурса, но какой ценой! Мы были измучены, выжаты, мы потеряли интерес к происходящему. Какой там на пляж, какие, к чертовой бабушке, девчонки!.. Выспаться! Крепкий длительный сон без посторонних — вот самая распространенная эротическая фантазия молодых артистов... Мы использовали пляж по назначению всего однажды — во время жеребьевки. Каждый участник нырял за своим номером — и всю эту водную процедуру снимали для телеканала. Вероятно, зрителю должно было передаться ощущение легкости и непринужденности конкурса «Новая волна». Да и с названием это барахтанье котят вполне рифмовалось...
СЪЕМКИ КЛИПА «БУМ»
Еще организаторы регулярно устраивали участникам экскурсии. Мы осматривали достопримечательности, пляж тоже осматривали, ибо он превратился для нас во что-то типа природного памятника. Также нас водили по центральной улице Йомас, где мы заглядывали в каждый магазинчик, но ничего не покупали. Ни я, ни Денис тогда не могли похвастаться большими зарплатами.
Перед началом конкурса к нам приехал Дима Бушуев. Он был концертным директором Юрия Шмильевича и перед Юрмалой ездил на гастроли с «Динамитами».
Дима явился в расслабленном и приподнятом настроении.
— Ну что, на пляж? — предложил он нам с Денисом.
Увидев напряженные физиономии, он удивился.
— Что не так?
— Да репетировать надо... — уныло ответил Денис.
— Да ладно тебе! — заулыбался Дима. — Мы на минуточку только окунемся пару раз. Что ж это такое, приехали летом к морю и не искупались? Ребят, вы чего?!
И мы украдкой побежали на пляж, где буквально на пару минут запрыгнули в воду, выбежали, высохли... И поминутно озираясь, но все же с чувством выполненного долга вернулись в гостиницу.
Было еще кое-что, что меня напрягало Если помните незадолго до Юрмалы мы сняли клип «Бум» А волосу, которые мне за бешеные деньги нарастили для этого ролика чуть ли не до плеч, решили оставить, хотя у меня была достаточно длинная стрижка. Юрию Шмильевичу нравился такой образ — он утверждал, что это стильно, интересно, модно. Может, оно и было модно, зато очень неудобно. Во-первых, нарощенные волосы на заклепка невозможно было как следует вымыть. Во-вторых, на солнце клепки нагревались, и от них жутко зудела кожа головы и шеи. Я ходил, как грязный хиппи — постоянно почесываясь. От этих манипуляций некоторые пряди вылетали. В моих руках то и дело оставался клок волос, который я тут же прятал в карман или за спину — лишь бы Айзеншпис не заметил.
