Такова была тайная программа оппозиции на новом этапе, с известной недоговоренностью и демагогией, рассчитанная на максимальное привлечение широкого круга сторонников из различных слоев общества, в том числе белогвардейцев на Западе и остатков буржуазных элементов в СССР.
Разумеется, Сталин такую программу, буржуазно-демократическую по существу, не мог опубликовать. Она заставила бы вспомнить о пропагандистских листовках генерала Власова, перебежавшего к немцам, а с последним имелось слишком много неприятных хлопот. И был слишком велик риск того, что многие к такой программе Маршала, если она будет опубликована, пожелают присоединиться.
Всех новых привлеченных в организацию Кулика тщательно проверяли. Они работали по особым тайным заданиям. По соображениям безопасности организация строилась многоступенчатой. При провале одной «пятерки» надо было пройти еще много уровней, чтобы подойти к самой вершине, на которой находились высшие руководители.
Кто руководил новой секретной организацией, окончательно оформленной уже в 1939 г. после заключения пакта о ненападении между СССР и Германией? Ведь последним были недовольны очень многие: в стране, партии и армии («Подумать только: Гитлер, этот враг коммунизма и СССР, — теперь друг и союзник!»).
Относительно лидерства едва ли могут возникнуть сомнения. Главой являлся старший по званию, авторитетный в силу этого для многих — Маршал СССР Кулик, бывший начальником артиллерии в Первой конной армии, имевший в ее рядах огромные связи, что очень упрощало его задачу и избавляло от каких-либо недоразумений.
А сколько всего имелось высших руководителей заговора? С полной уверенностью можно сказать: только трое. Иначе просто не могло быть: многоначалие в заговоре — дело губительное, что доказала история Тухачевского. Практически в заговоре больше трех высших руководителей и не нужно. Достаточно вспомнить для примера заговор Наполеона против Республики, в результате которого он скоро стал императором.
Кто же являлся «правой и левой рукой» Кулика? И теоретически, и практически ясно: ими могли быть только люди, близко связанные с маршалом совместной работой, прошедшие, как и он, Гражданскую войну, имевшие большой авторитет, что облегчало их контакты. Эта тройка военных диктаторов и определяла все.
Берия, как глава НКВД, и его сотрудники на основе тайной слежки и работы секретных сотрудников считали, что двумя другими высшими руководителями являлись:
1. Савченко Георгий Косьмич — зам. Кулика по политчасти в Главном артиллерийском управлении (ГАУ).
2. Аллилуев Павел Сергеевич — комиссар Автобронетанкового управления. После его скоропостижной смерти был заменен Павловым Дмитрием Григорьевичем (1897-1941, чл. партии с 1919), с июня 1940 г. ставшим командующим Белорусским военным округом.
Организация заговора со стороны Кулика кажется вовсе не такой уж удивительной и невозможной, его отрицания на следствии не вызывают доверия. В чем главная причина?
Надо еще раз повторить: он люто ненавидел Сталина и Берию. По его мнению, они погубили его любимую жену, совершенно ни в чем не виноватую, как и ее родственников, которым он всегда сочувствовал и помогал. Обвинения жены в тайной связи с разведкой фашистской Италии и Муссолини он (как и она) категорически отрицал, а Берию, пока мог, называл наглым клеветником.
Глава НКВД страшно трусил этого зама Ворошилова, а затем и Тимошенко. Он считал его человеком самоуверенным, надменным, коварным, жестоким и напористым, понаторевшим в интриганской борьбе. Берия знал о его принадлежности к Первой конной армии, о круге его друзей, о прежней дружбе со Сталиным. А вдруг настроение усатого поменяется?!
Такая мысль преследовала и ужасала Берию в течение многих лет. И, вынуждаемый необходимостью, он не остановился перед самой крайней мерой. Вдобавок к другим любовницам из молодых и симпатичных сотрудниц своего ведомства, которых он старался «подсунуть» маршалу, нарком дал секретное задание собственной жене — затащить Кулика в постель и любой ценой выжать из него все секретные планы.
Нина Теймуразовна (в кремлевской кругах ее презрительно звали «Нинка-подстилка», ибо она не раз выполняла такие щекотливые поручения; как говорила доверительная кремлевская молва, она попеременно делила ложе со Сталиным и Берией) не стала отказываться. Умная женщина, с большим опытом, она хорошо понимала опасность ситуации. А о своих отношениях с мужем, «разоблаченным» уже при Н. Хрущеве, вполне искренне говорила:
«До дня его ареста я была ему предана, относилась к его общественному и государственному положению с большим уважением и верила слепо, что он преданный, опытный и нужный для Советского государства человек (никогда никакого основания и повода думать противное он мне не давал ни одним словом)».
«Операция» вполне удалась. Кулик имел репутацию «женолюба», ни в чем не уступая Тухачевскому, этому «маршалу-танцору». «Соблазнить» Кулика известной красавице оказалось тем легче, что последний отчаянно нуждался в «своих» людях в НКВД. И когда Нина Теймуразовна, среди любовных удовольствий и страшных клятв в «верности», сказала ему, что Берия и сам люто ненавидит Сталина с его самовластием и преступлениями и предлагает маршалу свою помощь для освобождения России от тирании, то Кулик легко попался в ловушку. Он стал высказываться очень неосторожно и выдал себя с головой. Все его разговоры оказались записанными на магнитофонную ленту и стали неопровержимым доказательством его преступных мыслей и дел. Поэтому финал оказался неизбежен: 11 января 1947 г. последовал арест, взяты были также его сподвижники — генерал-полковник В.Н. Гордов (1896-1951, чл. партии с 1918) и генерал-лейтенант Ф.Т. Рыбальченко, начальник штаба Приволжского военного округа.
Последовало тщательное и длительное следствие. Арестованные пытались всячески вывернуться и уменьшить свою вину. Бывший маршал оправдывался так:
«Я был озлоблен против Советского правительства и партии, чего не мог пережить как большевик, и это меня привело на скамью подсудимых. Я допускал антисоветские высказывания, в чем каюсь, но прошу меня понять, что врагом Советской власти я не был и Родину не предавал. Все время честно работал. Я каюсь и прошу суд поверить, что я в душе не враг, я случайно попал в это болото, которое меня затянуло, и я не мог выбраться из него. Я оказался политически близоруким и не сообщил своевременно о действиях Гордова и Рыбальченко».
Естественно, ему не поверили, так как изобличающий материал оказался очень тяжелым. Оказалось невозможным оправдаться от обвинений в том, что он:
